столицу для получения заслуженной награды за проявленную воинскую доблесть в защите границ великой Сун от варварского набега, — продолжал чиновник свою торжественную речь. — С собой ему надлежит взять воинов, наиболее отличившихся в битвах с врагом, а именно, главу и старейшин Клана Нищих, вместе с другими солдатами и вольными странниками, согласно их заслугам и своему разумению. По воле императора, объявленной под небесами, да будет, — закончил он, и, осторожно свернув указ, убрал его в суму. Среди людей, медленно поднимающихся с колен, начали раздаваться заинтересованные шепотки.

— Надеюсь, заслуги секты Хуашань не будут забыты, господин генерал? — не выдержал первым старик в зеленом халате. — Я и мои младшие доблестно сражались с врагом, и благодарность наша будет безгранична, если вклад моей секты получит соответствующее признание.

— Благодарность секты Фуню никак не уступит хуашаньской, и даже превзойдет ее, — тут же вмешался грузный мужчина в черном. — Я давно хотел выразить мое уважение к вам, господин генерал, некими скромными подарками, и сегодня вечером, мои младшие доставят их…

— Да прольются на вас неисчислимые благословения, господин Хань, — встрял немолодой даос, одетый в желтое. — Секта Цюаньчжэнь также желает выразить вам свое почтение…

— Лучше нам уйти отсюда, — безрадостно обратился Инь Шэчи к жене и У Юньлуну, глядя на набирающее обороты буйство людского тщеславия. — Против этого врага, генералу Ханю не помогут ни меч, ни доспехи, ни верные товарищи.

— Разве ты не хочешь походатайствовать за свою секту, Шэчи? — удивился чиновник. — Будет прискорбно, если твои заслуги останутся непризнанными.

— Хань Гочжун — человек не только трезвомыслящий, но и справедливый, — улыбнулся юноша. — Думаю, он не станет ни обласкивать кого-либо незаслуженно, ни задвигать проявивших себя, каким бы количеством золота его ни осыпали. За заслуги секты Сяояо я спокоен. А сейчас, не хотите ли разделить со мной и женой скромную утреннюю пищу, господин У? Господа Ли и Чжэн также приглашены, — У Юньлун и его сопровождающие с готовностью согласились, и вся компания двинулась вглубь лагеря, ведомая Инь Шэчи.

Примечания

[1] Ши-лан — почетное чиновническое звание; министр.

[2] Шу-цзи — доверенное лицо высокопоставленного чиновника, выполняющее обязанности секретаря.

[3] Срединное Царство («чжун го») — правильное название Китая.

Глава 58

Повествующая о том, как серебряная змея решила проявить милосердие, а дракон Срединного Царства раздавал награды

Караван, движущийся из предгорий Хэншаня в столицу, растянулся по большой дороге не хуже иного воинского отряда: главы и старшие вольных братств, приглашенные Хань Гочжуном, захватили с собой немало сопровождающих. Кроме того, позади вереницы телег и карет, везущих отличившихся воинов, тащились связанные пленники. Генерал Хань захватил с собой всех высокопоставленных ляосцев, что попали в плен во вторую битву за предгорья. Именно за ними — полуголыми, изможденными, и задыхающимися от дорожной пыли, и наблюдал Инь Шэчи, намеренно отставший от каравана. Конные охранники не гнушались подгонять пленных ударами плетей, а уж ругательства извергались из глоток стражей чуть ли не каждый миг.

Когда один из пленников — тучный, низкорослый мужчина с короткой бородой, — споткнулся, и рухнул в пыль, а один из солдат, спрыгнув с коня, занес над его спиной плетку, не прекращая сквернословить, Шэчи не выдержал. В один длинный прыжок достигнув пленного и надсмотрщика, юноша выхватил из-за пояса меч вместе с ножнами, и остановил им удар плети.

— Не стоит, друг, — спокойно обратился он к солдату, совсем еще юному парню в потрепанной кожаной броне, и с выбивающимися из-под шлема рыжеватыми волосами. — Этот человек всего лишь устал. Позволь, я помогу ему подняться, — поначалу, охранник молча пялился на возникшего из ниоткуда юного воина, моргая в растерянности, но быстро опомнился.

— Много чести грязной киданьской собаке — помогать ей встать! — запальчиво воскликнул он. — Пусть выродок жрет пыль, покуда я причешу его спину моей плеткой! Подобные ему не заслужили ничего другого!

— Что бы ни заслужили эти люди, они получат это сполна — или ты думаешь, что суд императора, перед которым предстанут все они, несправедлив? — мягко возразил Инь Шэчи.

— Кидани убили множество моих братьев по оружию, — чуть сбавил тон солдат. — Только из-за прямого приказа генерала, я до сих пор не принес в жертву их духам кого-то из этих презренных тварей. Ляоские нелюди не заслуживают человеческого обхождения, после всех их злодеяний.

— Кидани забрали жизни и моих друзей тоже, — ответил Шэчи все с той же учтивой предупредительностью. — А я, в ответ, убил многих из них. После всех этих смертей, стоит ли убивать еще и человечность в себе, обращаясь с этими людьми, точно дикий зверь? — охранник смешался под его спокойным взглядом, и, пробурчав под нос что-то невнятное, вскочил в седло, и зарысил прочь, по ходу каравана. Шэчи, бросив ему вслед короткий взгляд, подхватил лежащего киданя под руки, и помог ему встать.

— Зачем… ты это делаешь, ханец? — невнятно спросил мужчина. Изможденное лицо его выглядело бледным до серости, чему лишь помогала измазавшая его пыль.

— Мы знакомы, генерал Пу Ши, — безмятежно ответил юноша. — Когда я и моя жена пробрались в ваш лагерь под личинами Уголуна и Угоху, вы показались мне хорошим человеком. Война закончилась. Я не считаю нужным и дальше цепляться за взаимную ненависть. Вот, возьмите, — Шэчи отцепил от пояса мех с водой, и передал его ляосцу. — Это поможет вам сохранить силы в дороге.

— Так это был ты? — побежденный генерал невесело хмыкнул. — То-то все гадали, куда пропали только вернувшиеся братья, — откупорив мех, он сделал длинный глоток. — Как тебя зовут, парень? — юноша коротко представился.

— Мне нечем отплатить тебе за доброту, Инь Шэчи, — исподлобья глянул на него кидань. — Скорее всего, меня ждет тюрьма, а после — бесславная смерть на чужбине. Помогать мне — что помогать трупу.

— Даже мертвые нуждаются в некоторых вещах — к примеру, в погребении, жертвах, и духовной табличке, — пожал плечами Шэчи. — Но, сдается мне, вы рано себя хороните. Сын Неба мудр и милосерд, и, может статься, вы еще вернетесь домой. Но так это или нет, мне не нужно от вас ничего. Можно сказать, я, — он весело ухмыльнулся, — чувствую себя виноватым за тот маленький обман, которому вы невольно помогли.

—