расположилось в домовом клубе. Это был длинный и светлый полуподвал… — «Отравление» Бендера газом и насильственное водворение его в газоубежище — архетипические мотивы из того же гнезда, что и пожар «Вороньей слободки» [см. ЗТ 21//10]. «Пожар», «почти гибель» героя и его «пребывание в изолированном помещении» — под землей, под водой, во внутренностях чудовища, в склепе, в темнице (ср. тюремное заключение Козлевича, ЗТ 3//2) и т. п. — относятся к числу типичных обстоятельств, сопутствующих перерождению, перемене личности, образа жизни, взглядов и привязанностей.

Примерами «квазисмерти», т. е. обморока, увечья или тяжелой немощи, способствующих перерождению, изобилует художественная литература. Назовем лишь два из них: один в «Войне и мире» («желчная горячка» Пьера, который в завершение цикла своих регенерационных испытаний, таких, как пожар Москвы, французский плен, угроза расстрела, разорение, смерть жены и др., пролежал три месяца без памяти в Орле) и другой в «Дуэли» Чехова (Лаевский, контуженный пулей в шею, переживший страх смерти, начинает по-иному смотреть на мир и становится другим человеком).

Пребывание перерождающегося героя в подземельях и в других отрезанных от мира местах тоже иллюстрируется большим числом сюжетов. Примеры: новелла III.8 «Декамерона» Боккаччо (мужа излечивают от ревности, запирая в гробницу); «Граф Монте-Кристо» Дюма (тюрьма, а затем погружение в море в погребальном саване, предшествуют превращению моряка Эдмона Дантеса в аристократа-миллионера); «Юрий Милославский» С. Загоскина (герой освобождается от присяги Польше и переходит на сторону России после тяжелого ранения и заключения в уединенную подземную темницу в болотной местности): «Мастер и Маргарита» Булгакова (перемене судеб Мастера и поэта Бездомного предшествует заключение обоих в психбольницу) и мн. др.

В некоторых повествованиях этого типа мы встречаем и людей в масках, утаскивающих героя в подземное помещение (например: Ф. Граццини-Ласка, «Вечерние трапезы», III. 10; Гриммельсгаузен, «Симплициссимус», П.5). Как и ряд других литературных мотивов регенеративного цикла, этот, видимо, восходит к обрядам инициации, где посвящаемого утаскивают «на тот свет» люди в масках [см.: Eliade, Rites and Symbols of Initiation, 9, 11].

Мотив «воды», играющий в архетипическом плане ту же роль, что и «огонь», «почти смерть» и «подземелье», появляется несколько ниже, когда Остап хохочет над рассказом Паниковского и Балаганова об их авантюре с гирями: «Смех еще покалывал Остапа тысячью нарзанных иголочек, а он уже чувствовал себя освеженным и помолодевшим… Лаковая океанская волна уже плеснула в его сердце…»

Ср.: «светлый полуподвал» [ЗТ] — «в подвале было душно и светло» [Н. Тихонов, Анофелес].

23//5

Еще сегодня утром я мог прорваться с такой девушкой куда-нибудь в Океанию, на Фиджи, или на какие-нибудь острова Жилтоварищества, или в Рио-де-Жанейро. — Острова Жилтоварищества [ИЗК, 240] — переиначенные на советский манер острова Товарищества, или Общества, во французской Полинезии, включающие остров Таити. Название могло быть памятно авторам по «Ниве», где «в «Смеси» сообщалось о самой большой коллекции марок и о «танцах жрецов племени Фиджи, или Островов Товарищества»» [Горный, Ранней весной, 186]. Журнал (или мемуарист?) ошибается, говоря о Фиджи и островах Товарищества как об одних и те же островах. Эта ошибка у соавторов исправлена, но названия островов следуют в том же порядке и соединены тем же союзом «или», что и у С. Горного.

23//6

Пикейные жилеты… с жаром толковали о пан-Европе, о морской конференции трех держав и о гандизме. — Слышали? — говорил один жилет другому. — Ганди приехал в Данди. — Пан-Европа — идея А. Бриана об объединении Европы [см. ЗТ 14//20]. Конференция держав (пяти, а не трех: США, Англия, Франция, Япония и Италия) по морскому разоружению состоялась в Лондоне в январе-мае 1930. Кац и все переговоры такого рода между странами Запада, в советской прессе она вызвала скептические отзывы («сложный и утомительный торг», Ог 10.03.30).

М. К. Ганди пришел (а не приехал) из города Ахмадабад в Гуджарате в местечко Данди (Dandi) на берегу Аравийского моря 5 апреля 1930 во главе большой группы своих сторонников, чтобы самостийно выпаривать соль из морской воды — в знак протеста против правительственной соляной монополии и налога на соль. 240-мильный «соляной поход» был важной вехой в кампании гражданского неповиновения, одним из результатов которой стала конференция Круглого стола с участием Ганди в Лондоне в 1931. Об этих событиях советская пресса также отзывалась негативно: «полуопереточная кампания неповиновения», «фокусы Ганди», «комедия соляного похода» [КН11 и 15.1930]. «Толстовские» мероприятия Ганди, вроде «выпаривания соли из морской воды, которое с такой помпой совершил Ганди на пляже в Данди», характеризовались как прислуживание интересам индийских банкиров, фабрикантов и купцов [С. Гальперин, За рубежом, НМ 07.1930, 167]. Советское отношение к Ганди, однако, не всегда было таким: еще несколькими годами ранее, в период резкого конфликта СССР с Англией, он характеризуется как «великий патриот» [ТД 07.1927, 43].

23//7 Вот уж действительно — средь шумного бала, случайно… — Цитата из стихотворения А. К. Толстого: Средь шумного бала, случайно, / В тревоге мирской суеты, / Тебя я увидел, но тайна / Твои покрывала черты.… — известного также по романсу Чайковского. Поэтические (толстовские и пушкинские) реминисценции в линии Бендера и Зоей будут продолжены в финальной части романа [см. ЗТ 35//4, б, 11,16 и 17].

Вопрос огоньковской «Викторины»: «16. Кто автор романса «Средь шумного бала?»» Ответ: «А. К. Толстой» [Ог 07.10.28].

23//8

Уже лектор закончил свои наставления… уже раскрылись двери газоубежища… а великий комбинатор все еще болтал с Зосей. — О схеме «уже — еще» см. ЗТ 19//6.

23//9

— Какая фемина! — ревниво сказал Паниковский… В дверях газоубежища показался Остап с феминой под руку. — Ср. далее: «Паниковский… бродил среди подвод, ломая руки в немой тоске. — Какая фемина! — шептал он. — Я люблю ее, как дочь!» [ЗТ 24]. Похоже на то, что «фемина» восходит к одесскому стилю речи. Мы встречаем ее в сходном контексте у другого писателя-одессита, С. Гехта. В его рассказе «Марафет» опустившийся интеллигент, инженер Нович, выражает этим словом свое восхищение секретаршей, которая любит другого, а на него не обращает внимания: «Вот так фемина! Всем феминам фемина!» [Гехт, Рассказы] 3.

23//10

— Вы пойдете под суд! — загремели басы и баритоны. — «Под суд» — одна из ходячих формул эпохи. В газетах постоянно печатаются призывы отдать под суд тех или иных вредителей производства: «За порчу хлеба — под суд», «Под суд тормозящих работу» и проч. [Пр 1929–1930]. Выражение «под суд!» по разным поводам любил употреблять И. Ильф [Воспоминания об Ильфе и Петрове, 131–132; Петров, Из воспоминаний об Ильфе]. О властном голосе, когда сам говорящий не показан, см. также в ДС 33//5.

23//11

Мы пойдем по дороге, залитой солнцем, а Фунта поведут в дом из красного кирпича, к окнам которого по