Найбрил тонул в тумане; безмолвная, мутная пелена накрыла утес, стены и крыши домов, сползла по узким крутым улочкам, проникла в каждый закоулок, плотно заткнула все щели. Редкие прохожие спешили укрыться в таверне, чтобы отдохнуть и неторопливо обсудить с приятелями начало мелекрила.

Клочья тумана пробирались в неотапливаемые помещения, дрожащим ореолом окружали пламя светильников, зависали в теплом, неподвижном воздухе так, что от сырости дышалось с трудом.

Наконец туман сменился дождем; влага медленно опускалась на крыши и карнизы, обволакивала кроны деревьев, тонкой пленкой блестела на камнях; мельчайшие капли водяной пыли омочили лбы, уши и руки прохожих, а потом заморосило всерьез, и восточный ветер понес клубы тумана к Белишбе, в Катрию и Терекенальт.

С наступлением темноты дождь застучал по крыше в Майиной комнатке на верхнем этаже «Белых роз». Майя, Зан-Керель и Анда-Нокомис готовились отправиться в путь: они поужинали, расплатились за постой и купили у хозяина еды в дорогу – хлеб, сыр и сушеные фрукты, которых должно было хватить на два дня.

– С голоду не умрем? – спросила Майя, когда Анда-Нокомис принес провизию и разложил по котомкам, оставленным Толлисом по просьбе Зан-Кереля.

– Не знаю, – ответил Анда-Нокомис. – Кстати, вот семьсот мельдов, за которыми хозяин приглядывал. Я пересчитал. Так вот, хозяин сказал, что по Жергену до южной границы Катрии лиг двадцать пять. Летом на плотах туда за три дня добираются, с ночевками. Он пытался меня отговорить, мол, с началом мелекрила сплавляться опасно. Предупредил, что нам нужно за полтора дня управиться, пока река не поднялась, иначе лодке не пройти. – Он прислушался к легкому шороху дождя за окнами. – На востоке уже полдня льет, вода в обеих реках прибывает.

– Майя, тебе лучше в Найбриле дожди переждать, – сказал Зан-Керель.

– Ну, если вы до Катрии хотите добраться, вам без меня не обойтись, – с улыбкой напомнила она.

Он невольно улыбнулся ей в ответ и хотел что-то возразить, но она не стала слушать.

– Анда-Нокомис, нам пора. Хозяин прав: чем раньше в путь отправимся, тем лучше. Иначе не успеть.

– Ты хочешь в ночь на лодке выйти?

– Как дождь заладит, туман рассеется. Луна яркая, видно хорошо, даже если пасмурно. Главное – середины реки держаться, к берегу не подходить, к утру далеко отплывем.

– А если в темноте на отмель наскочим или на подводные скалы напоремся?

– Все может быть, – пожала плечами Майя. – Только хозяин все одно прав – времени терять нельзя.

Байуб-Оталь застыл посреди комнаты, погрузившись в размышления. Майя расхохоталась, подскочила к нему и взяла его за руку:

– Вы побаиваетесь, Анда-Нокомис? Мне тоже страшно. Ну пойдемте уже, некогда ждать!

Он взглянул на Зан-Кереля. Катриец пожал плечами и поднял свою котомку.

В переполненной таверне было шумно, отовсюду раздавался смех и радостные восклицания. Посетители вразнобой затянули какие-то песни, стараясь перекричать друг друга. Майя со спутниками протиснулись сквозь толпу к выходу, Анда-Нокомис взялся за дверную ручку, и тут бородач с поломанным носом ухватил Майю за плечо.

– Эй, красотка, ты куда?! Там дождь идет, промокнешь! Оставайся, выпей со мной!

– С удовольствием, – ответила Майя. – Завтра.

– Завтра тут вина не останется, все выпьют.

– Тогда ваше здоровье! – воскликнула она, взяла кружку у него из рук, выпила и подбросила к потолку.

Пока бородач ловил кружку, Майя скользнула в открытую дверь и скрылась в темноте. Дождь зарядил сильнее, туман рассеивался. Путники, завернувшись в накидки, прошли по каменистой тропке, пересекли рыночную площадь и направились к городским воротам. Байуб-Оталь заглянул в сторожку, где у очага сидели привратники, коротая время за какой-то игрой на расчерченной углем столешнице. Один из охранников поднялся и, недовольно ворча, снял ключи со стены.

– Вы тоже к Альминиде собрались? Небось, до самого утра завеетесь. Вольно ж вам деньги на шерн размалеванных тратить!

Анда-Нокомис промолчал.

– Ну, раскошеливайтесь, – буркнул привратник, гремя цепью на воротах. – С вас шесть мельдов. И сдачи у меня нет.

– За что это? – недовольно спросил Зан-Керель.

Привратник досадливо поцокал языком:

– Знаете же, после захода солнца – два мельда с носа.

– Мы не… – начал Зан-Керель.

– Вот вам десять мельдов, сдачи не надо, – вмешалась Майя. – Лучше выпейте за наше здоровье.

– Вот спасибо тебе, дочка! – Привратник сунул монету в карман и шепнул ей: – Зря ты к Альминиде подалась, дурное это дело. У меня дочка – твоя сверстница, уж я то знаю. Тебе б мужа найти хорошего, а от Альминиды добра не жди. Пожалеешь еще!

Майя порывисто схватила заскорузлую руку привратника, поцеловала ее и догнала спутников.

Луна тускло светила из-за туч. По тропке вдоль городской стены приходилось пробираться осторожно: выжженная солнцем земля скользила под ногой, еще не успев напитаться влагой и превратиться в вязкую грязь; за каменистый склон, сбегающий к Флере, упрямо цеплялись клочья тумана. В мерцающих струях дождя особняк Теревинфии на берегу переливался яркими огнями. Из дома доносились звуки музыки, смех и громкие голоса.

Вдоль садовой ограды путники вышли на размокшую лужайку у реки и пересекли сад. Майя позвонила в колокольчик, и дильгаец тут же распахнул дверь. В гостиной толпились люди, полуодетые девицы сидели на коленях у посетителей. Все смотрели на что-то скрытое из виду: похоже, Теревинфия устроила керу.

– Входите! – поклонился привратник.

– Нет, – решительно ответила Майя. – Передай сайет, что Серрелинда принесла деньги. Мы немедленно забираем лодку.

Дильгаец ушел, но вернулся почти сразу.

– Сначала заплатите, а потом я вас к лодке отведу, – сказал он.

– Нет. Пусть сначала отдаст лодку, а потом мы заплатим.

Привратник снова удалился. Следом за ним пришла Теревинфия в алом одеянии; тяжелые бусы из пенапы обвивали полную шею.

– Майя, входи! – воскликнула она. – Выпьешь с нами, отдохнешь.

– Простите, сайет, но вода поднимается. Мы спешим. Пойдемте, осмотрим лодку, и я с вами расплачусь.

– В таком случае не видать тебе лодки.

– Как вам будет угодно, сайет. Деньги при мне, и мои спутники вооружены, так что меня защитят. Что ж, я уйду. Вот только не могу пообещать, что не поползут всякие слухи.

С полминуты Теревинфия буравила Майю взглядом, а потом раздраженно велела привратнику:

– Брайшдиль, принеси мне накидку и башмаки. Да, и факел захвати, с нами на пристань пойдешь!

Осмотрев весла и оснастку, Майя кивнула своим спутникам. Как только они взошли на борт, она повернулась к ним спиной и отсчитала деньги. Теревинфия проверила на зуб каждую стомельдовую монетку и заявила: