– Замечательно! – сказал я. Миссис Уивил-Скаттил немного расслабилась. Я понял, что она нервничала так же, как и ее соперница, но гораздо лучше это скрывала.

– Я так рада, что они вам нравятся, – сказала она. – Я подаю их на всех моих вечеринках.

– Ваши гости, должно быть, их обожают, – заметила Банни.

– О, еще как! – ответила миссис Уивил-Скаттил с высокомерной улыбкой.

– Прошу прощения? – Родна встала между нами так быстро и грациозно, что миссис Уивил-Скаттил едва не вздрогнула от неожиданности. Она улыбнулась подносу с мини-пирожными. – Боже мой, до чего же старомодно! – сказала она с музыкальным смехом. – О, пожалуйста, прости меня. Я уверена, ты пекла их годами.

Она протянула руки. Я тотчас ощутил, как от пола поднимается сила. В следующий миг в ее ладонях возник поднос. От аромата маленьких круглых пирожных у меня потекли слюнки. Инстинктивно сглотнув, я потянулся было к подносу, однако замешкался.

– Попробуйте те, что на краю рядом с вами, – сказала Родна. – Они с начинкой из ореховой пасты, происходящей не из этого измерения!

– Надеюсь, они не сделаны из… живых существ? – осторожно спросил я. Я по опыту знал: если хотя бы два из трех изврских блюд не бегает и не скачет, обед для них не обед.

Родна вновь рассмеялась, точь-в-точь звон стеклянных колокольчиков.

– О нет! Я адаптировала рецепт из пентской кулинарной книги и использовала два сборника рецептов Типпикано.

– Какая дотошность, – съязвила миссис Уивил-Скаттил. – Не рецепт, а целая диссертация. Но лично я считаю кулинарию искусством, а не наукой.

– В таком случае у вас наверняка была масса неудачных пирожных, – сладким голоском ответила Родна. – Выпечка – это целая наука.

Миссис Уивил-Скаттил с оскорбленным видом отпрянула.

– Прошу прощения! Моя выпечка превозносится до небес уже несколько десятилетий! Не в моих правилах собирать коллекции ингредиентов с чужих кухонь!

– Какая жалость. А вот я люблю учиться у людей, которые считаются мастерами своего дела, – парировала Родна. Глаза миссис Уивил-Скаттил сердито вспыхнули.

Проигнорировав спор двух дам, я откусил кусок пирога. И тотчас блаженно зажмурил глаза. Тесто было слоеным и нежным, а внутри находилась в меру сладкая фруктово-карамельная начинка, которая, растаяв у меня во рту, взяла мой язык в заложники. Я открыл глаза, чтобы взглянуть на Банни. Та сидела закрыв глаза, с мечтательной улыбкой на лице.

– Вот это да! – воскликнул я, когда снова смог заговорить. Как ни хороша была выпечка Боллы, Родна превзошла ее в десять раз. Болла это знала. Миссис Уивил-Скаттил тоже попробовала одно из пирожных. У обеих был испуганный вид.

– Я надеюсь… вы будете справедливы в своем суждении? – спросила она.

– Да, мэм, – пообещал я ей, хотя мы оба знали, каким будет этот вердикт.

Скрик! Скрок! Скррик-иик!

Я развернулся, готовый защитить Банни и дам от нападающего фелинодона. Но не увидел никакого гигантского кошачьего монстра, готового прыгнуть на гостей. Зато я увидел старшего мальчика Эмо. Уткнув скрипку под подбородок, он пиликал мелодию, которая явно была ему не по зубам. Рядом с гордым видом стоял Эмо. Заметив мой взгляд, он поманил меня.

– Разве он не потрясающ? – крикнул Эмо, пытаясь перекрыть звуки «музыки». – Он брал уроки целых два года!

– С ума сойти, – согласился я.

– Да, – сказал Уилмер, ничуть не впечатленный. – Потрясающе, что целых два года занятий не пошли ему впрок!

Эмо возмущенно сверкнул глазами:

– И я полагаю, твой ребенок сыграет лучше?

– О да, еще как!

Как только я подумал, что мои нервы больше не выдержат, пьеса милостиво завершилась. Собравшиеся гости вежливо похлопали. Мальчик нервно наклонил голову к аудитории и вновь приставил смычок к инструменту, чтобы сыграть для нас на бис.

– Достаточно! – поспешно сказал я, чтобы предотвратить дальнейшее повреждение барабанных перепонок. – Итак, кто следующий?

– Мой мальчик, Гиббли, – сказал Уилмер и сделал знак крупному подростку, сидящему на диване в темном углу. Гиббли нехотя вышел на танцпол. Мать подбежала к нему и сунула ему медную трубу с U-образной кулисой. Я незаметно достал восковые пробки, которыми защищал себя от пронзительного голоса Сид, и засунул их себе в уши. Гиббли поднес трубу к губам.

К моему удивлению, эта музыка была живой и веселой. Гиббли сыграл задорную ритмичную мелодию, от которой ноги сами просились в пляс. В отличие от выступления ребенка Эмо, я даже слегка расстроился, когда он закончил играть, однако не стал демонстрировать мои предпочтения. Стараясь не выдать своего восторга, я вежливо поаплодировал, хотя парень явно заслуживал большего. Миссис Уивил-Скаттил взяла у сына трубу и попыталась поправить на нем рубашку, но Гиббли вырвался от нее и вернулся на свое место.

– Фантастика, – прошептала мне на ухо Банни. – Боюсь, ни один из детей Ааза не сможет с этим сравниться!

Мы ошиблись. Маленькая девочка вышла на середину пола и щелкнула пальцами. Я тотчас ощутил прилив магии. Когда та рассосалась, девочка стояла в окружении музыкальных инструментов. Остальные дети, кто ползком, кто вразвалочку, подошли к ней. Самый маленький мальчик забрался на табурет позади ударной установки. Другой взял в руки гитару, третий – банджо. Девочка заняла свое место за клавиатурой, до которой едва могла дотянуться. Барабанщик застучал палочками, задавая ритм, и они заиграли. Мои брови поползли к линии роста волос.

Они были хороши! И вполне могли выступать в каком-нибудь клубе. Возможно, так оно и было. Трое старших детей выглядели так, будто привыкли подчиняться крошечному барабанщику. Ааз никогда не демонстрировал особых музыкальных талантов. Музыкальность явно передалась им со стороны Родны. Их опыт игры в ансамбле произвел на меня огромное впечатление. Публика пришла в восторг. Большая ее часть. С другого конца зала донеслись крики. Я взглянул вверх, чтобы посмотреть, что происходит. У Ааза был трехсторонний спор с Эмо и Уилмером.

– Так ты утверждаешь или нет, что это твои дети? – потребовал ответа Уилмер.

– Разумеется, мои, – сказал Ааз. – Я купил их для работы.

Голос Эмо поднялся от тенора до сопрано:

– Ты купил их?

– Пожалуй, «купил» – неправильное слово.

– Тогда какое слово правильное?

– «Приобрел»?

– Да, «приобрел»!

– А как насчет твоей жены? – спросил Уилмер.

– А что насчет нее? – не понял Ааз.

– Что она сказала об этом… этом нестандартном браке?

Ааз пожал плечами:

– Это ее не касается, не так ли?

– Еще как касается! Она ведь имеет право голоса в том, что происходит в вашем доме, не так ли?