– Мне казалось, что однажды я захочу иметь детей, – сказала она, стиснув зубы. – Теперь я предпочту разбить перед домом цветник.

Даже Глип спрятался под столом, закрыв уши лапами и грустно что-то напевая. Я бы отправил его домой, но его присутствие помогало держать толпу в узде. Не то чтобы обычные протестующие подвергали младенцев опасности, но я уже видел, как они способны вызвать беспорядки множеством других способов. Хотя это и было для него болезненно, Глип проявлял понимание.

Правила экспресс-раунда были иными, чем в предыдущем конкурсе. Здесь главным фактором была скорость, а не точность. Неудивительно, что резкое приближение Ааза к младенцу-типпу более чем в половине случаев вызывало у матери и ребенка истерические слезы. Число меловых отметок под его именем на нашей доске неуклонно росло.

При всей его быстроте, Ааз изо всех сил старался не пугать младенцев. Я знал: он сам отец, а одним из его советов, который я никогда не забывал, было: «Доказательством того, что человек учится на собственном опыте, является то, что никто не станет будить ребенка дважды, чтобы увидеть его улыбку». Я начал подозревать, что не все взрывы плача были вызваны клыкастым лицом изверга, который склонился для поцелуя.

Я взглянул на команду Уилмера. Сам кандидат был слишком занят, чтобы доставлять неприятности. Карнелия стояла с ним рядом, подбадривая шефа. Поэтому я посмотрел на Мортона, мага «Партии Мудрости». Казалось, его больше интересовало то, как обстоят дела у Ааза, нежели у Уилмера. Почувствовав, что сила неуловимо нарастает, я встал, чтобы увидеть, что он делает. Как только Ааз наклонился, чтобы чмокнуть маленького мальчика с серебряной погремушкой, в спину мне ударил заряд магии. Потом еще один попал мне в лоб с противоположной стороны. Мы с младенцем залились слезами.

– Уааа! – завопил мальчик.

– Бу-у-у-у! – вторил ему я.

Я сделал глубокий вдох, пытаясь сдержать слезы. Банни в тревоге посмотрела на меня:

– Скив, что случилось?

– Незаконное вмешательство, – ответил я, глубоко вздохнув, и снова зарыдал. Стоявшая неподалеку крошечная девочка в розовом платьице сочувственно посмотрела на меня и протянула мне свой леденец. Я был так опечален, что едва его не взял. – Это все М-м-м-Мортон! Бу-у-у! – Но затем я заметил, что Риджинальд как-то подозрительно доволен собой. Вокруг него извивались сильные миазмы магии. Я указал на мага «Партии Дружбы». – И Риджинальд тоже! Уа-уа-уа! – Я пару секунд жадно хватал ртом воздух и снова зарыдал.

– Эй, минутку! – сказала Карнелия, поспешно подходя ко мне. Один из ее грызунов протянул платок. Она взяла его и по-матерински вытерла им мое лицо. – Надеюсь, вы не обвиняете нашего мага в том, что он мешает усилиям мистера Ааза? Согласитесь, ведь у него масса собственных естественных недостатков. Я имею в виду лицо и все такое прочее! У вас просто истерика. Кром свидетель, мы все ощущаем то же самое.

Орлоу подскочил к ней.

– Вы не можете винить нашего коллегу! С того места, где он стоит, он почти не видит Ааза.

Я сделал еще один глубокий вдох.

– Лишь потому, что я плачу, это не значит, что я в истерике! Просто кто-то швырнул в меня чары, – сказал я, пытаясь отдышаться, и потер глаз кулаком. – Я видел… я видел… я видел их! Они заставляли этих младенцев зареветь!

– Верно, – сказала Банни. – Десять штрафных очков Уилмеру и двадцать для Эмо! – Она мелом начертила на доске четкие линии.

– Что? – опешил Орлоу. – Почему это?

– За жульничество, а затем за ложь о нем! – Она повернулась к сцене и хлопнула в ладоши. – Кандидаты, пятнадцатисекундный перерыв! Мне нужно сделать объявление!

Эмо, Ааз и Уилмер отложили младенцев, которых на тот момент держали в руках.

– Пока мы со Скивом здесь, мы не потерпим никакого жульничества! Если кто-то из ваших сотрудников будет мешать детям другого кандидата, вы получите штраф. За каждое последующее нарушение он будет увеличиваться на десять баллов. Вы меня поняли?

– Да, мэм, – ответил Орлоу.

– Поняли, – громко вздохнула Карнелия.

Начальница избирательного штаба Ааза не ответила.

– Шомитамони? – предостерегающе спросила Банни. Маленькая женщина снисходительно махнула рукой:

– Да, что угодно!

– Отлично. Кандидаты! Возьмите своего следующего ребенка, и-и-и… целуйте!

Я сел рядом с Банни.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

Не решаясь заговорить, я кивнул. Вытянув из широкой белой силовой линии над головой столько магии, сколько мог удержать, я окутал себя ею и представил себя на облаке, парящем высоко в небе. Вскоре ощущение глубокой скорби отступило. Я открыл глаза. Банни пристально посмотрела на меня. Я улыбнулся ей и взял мел.

Даже с угрозой наказания, сдерживающей любителей мошенничества, Ааз отстал так далеко, что я сомневался, что он сможет наверстать упущенное и выиграть этот конкурс. Он напевал всякие непристойности, но приятным, баюкающим голосом, чтобы не пугать детей.

– Семиногие шалавы, проведем на вас облаву, сварим в соусе из лавы, – ворковал он, качая крошечную девочку. Она ткнула его пальцем в глаз. Ааз поспешно поцеловал ее и вернул. – Крюк возьмем и вырвем кишки, скормим хищникам излишки. Кто там дальше?

Следующий ребенок захныкал, как только Ааз потянулся к нему.

– Какая жалость, что вы не умеете очаровать младенцев незаконными подарками, мистер Ааз, – сказал Уилмер, вынимая из коляски пару девочек-близнецов.

– Что еще за незаконные подарки? – спросил Ааз, поспешно чмокнув юного горилларда, который попытался залезть по его тунике и ткнуть ему в ухо длинным тощим языком. – Прекрати, малыш, или я завяжу на нем узел.

– Уааааа! – Чувствуя неодобрение, младенец захныкал. Ааз угрюмо насупил брови. Я был вынужден присудить ему штрафное очко. Ааз сунул ребенка обратно в руки женщины-типпы, которая его принесла.

– Смотрю, вам просто не хватает сноровки, сэр, – сказал Эмо, пощекотав младенца-девола под подбородком. Тот попытался укусить его за палец, но, надо отдать ему должное, не заплакал. – Вы отстали от нас уже на пару сотен баллов.

Ааз бросил взгляд на доску и надулся.

– Если бы я думал, что в этих глупых состязаниях имеется какой-то смысл, я бы волновался, – заявил он.

– Конечно, в них имеется смысл! – парировал Уилмер.

Ааз положил ребенка, которого держал на руках.

– И какой же?

– Чтобы показать публике, что мы заботимся о них! – выкрикнул Эмо, еще крепче прижимая к груди маленькую девочку. Та недовольно пискнула.

Ааз приподнял бровь:

– Подвергая себя воздействию микробов этих мелких разносчиков чумы? Держу пари, публика в восторге, особенно мамаши, которых тут пара тысяч. Но сколькими простудами вы наградите детей, передавая им каждый вирус, какой вы только что подцепили? Не говоря уже об опасности, какой вы подвергаете самих себя. Первые два месяца вашего срока вам точно грозит управлять городом с больничной койки. Я пойду что-нибудь выпью. Если у всех этих родителей есть хоть капля мозгов, то они присоединятся ко мне!