Старик помолчал. Затем неожиданно вперился взглядом в Пенни – острым, как у букмекера на бегах:

– Банк платежеспособен?

– Да, милорд.

Он смотрел графу прямо в глаза. И произнес это предельно убедительно, хотя и знал, что лжет. Но поступал так ради Мередита.

– Я дам ему десять тысяч под десять процентов, – коротко сказал Сент-Джеймс. – В Лондоне буду завтра. Этого хватит?

На рассвете Юджин Пенни сел в почтовую карету и к середине утра был в Сити. Туман развеялся. На улицах было людно. Когда он сообщал Мередиту новости, банкир был так расстроен, что только пожал ему руку. Но, обретя дар речи, объяснил:

– Боюсь, уже поздно… У нас осталось две тысячи. Уходило по одной в час. К полудню все закончится. Я спрашивал везде, но не нашел ни пенса. И я не могу взять и закрыться до обеда, пока не поступят деньги Сент-Джеймса, потому что после случится такой наплыв, что нас не спасут даже десять тысяч. Нам нужно хотя бы четыре часа. Что мне делать, черт побери?

И в этот момент Юджину пришла в голову поистине блестящая мысль.

– У вас осталось две тысячи? Быстро везите их в банк! Тележку возьмите! – выкрикнул он. – Вот что нужно сделать!

Спустя полчаса Мередит, теперь уже спокойный, как сфинкс, обратился к небольшой толпе, томившейся в конторе:

– Джентльмены, прошу извинить. Мы запросили в банке соверены, а нам прислали только мелочь. Но у нас ее много. Денег хватит всем. Прошу запастись терпением.

И два клерка за конторкой принялись медленно выдавать шиллинги, шестипенсовики, но в основном – пенни. Мелочь тщательно пересчитывали, и деньги уходили всего про триста фунтов в час, но поток не иссякал. Сам граф явился перед закрытием с десятью тысячами золотом и обнаружил, что остались самые паникеры, а прочие рассосались, гонимые откровенной скукой. С тех пор и многие годы после о «Мередитсе» в Сити говорили: «Платить-то они платят, но только пенсами».

Банковский кризис 1825 года не ограничился тем вторником. В среду многим стало хуже – слава богу, не Мередиту. К четвергу Английский банк отбросил всякие строгости и при поддержке кабинета в лице самого железного герцога Веллингтона уже выкупал все финансовые дома подряд.

В пятницу Английский банк лишился и слитка. А вечером он был спасен золотым вливанием, которое предпринял единственный способный на это в Англии, да и в мире, человек – Натан Ротшильд. Он был королем Сити.

Восьмая зима Люси выдалась тяжелой для семьи. Мать донимал лающий кашель, хотя она продолжала работать, а маленький Горацио и вовсе вызывал серьезные опасения. У него слабели ноги. К исходу года Люси иногда оставляла его дома и шла к Карпентеру одна. К весне ему как будто стало лучше, но девочка, ведя его за руку, порой замечала, что он беззвучно плачет.

Как-то теплым летним днем, когда вся семья немного окрепла, Люси удивленно приметила кряжистую фигуру Сайласа Доггета, который топал к их двери. Он, не спросясь, вошел, уселся за кухонный стол и мрачно прогудел:

– Мне нужна помощь. Получил предложение.

– Ни за что! – вскричала мать Люси, как только узнала, о чем идет речь.

– Буду платить двадцать пять шиллингов в неделю, – продолжил тот. – Избавлю вас от работного дома.

– Мы не в работном доме.

Сайлас секунду помолчал.

– Ты такая же дура, как твой муженек, – отметил он.

– Оставь нас в покое! Убирайся! – заорала мать, теперь уже в нескрываемой ярости.

Сайлас пожал плечами и неторопливо встал. Задержавшись в дверях, он остановил взгляд на Люси:

– Парнишка слабак, но девонька крепкая. Может, через год-другой будет не такой гордой, как ты. – Он положил тяжелую руку Люси на плечо. – Не забывай своего дядюшку Сайласа, девочка, – пробасил он. – Я буду ждать.

Однажды в сентябре Люси с Горацио вернулись от Карпентера, не ожидая застать дома мать, и услышали странные звуки, доносившиеся из общей спальни. Отворив дверь, они увидели мать на постели. Она была очень бледна и хрипела. Когда дети приблизились, она повернула к ним голову, но явно задыхалась. Выставив брата из комнаты, Люси побежала к соседке и тревожно ждала, пока женщина помогала матери. Наконец приступ прошел.

– Что с ней? – в отчаянии спросила Люси. – Мама умирает?

– Нет, – ответила женщина. – В округе таких много, Люси. Это астма.

Люси слышала о такой напасти, но ни разу не видела.

– А это опасно?

– Я знавала людей, умерших от удушья, – честно признала та. – Но большинство живет, хотя и слабеет.

– Чем же ей помочь? – вскричала Люси.

– Больше лежать. Меньше волноваться. – Соседка пожала плечами и дружески погладила ее по голове.

Прошел месяц. Мать чувствовала себя сносно, если не считать нескольких легких приступов. Но вот однажды утром ей снова стало так плохо, что она не пошла на работу, и Люси вернулась к отложенной теме.

– Мама, разреши мне работать у дяди Сайласа. Он добрый. Смотри, сколько предложил!

– Добрый? Это Сайлас-то? – Мать с отвращением покачала головой. – Да при одной мысли, что ты займешься тем же, чем он…

– Как-нибудь перетерплю.

– Ни за что, Люси, пока я дышу! – крикнула мать. – Даже думать об этом забудь!

В сентябре 1827 года Юджин Пенни решил поставить точку. Банк «Мередитс» довольно неплохо вышел из кризиса. Лорд Сент-Джеймс вернул свои деньги и вспоминал молодого клерка не без восхищения. Мередит был у него в долгу. До Хэмиша Форсайта дошли слухи, что двадцатипятилетний Пенни – многообещающий малый. Сам Юджин скопил уже около двух тысяч фунтов – немало, с учетом того, что рядовой клерк Банка Англии обходился сотней в год. Близилось время, когда он мог рассчитывать на заманчивые предложения от других фирм Сити. Но он знал и то, что Хэмиш Форсайт ценил последовательность и постоянство.

Однажды утром в понедельник он предстал перед Мередитом в его гостиной.

– У меня хорошие новости, – сообщил Юджин. – Я рад уведомить вас, что собираюсь жениться на единственной дочери мистера Хэмиша Форсайта из «Ллойдса». Она, как вы понимаете, наследует все его состояние.

– Мой дорогой Пенни! – Мередит, искренне восхищенный, хотел созвать все семейство, но Юджин его удержал:

– Это не все. Думаю, вы согласитесь, что я заслужил должность младшего компаньона. Это приличествует и зятю Форсайта. Если вы против, то Форсайт обязательно решит, что мне следует поискать другое место.

– Мой дорогой Юджин! – У Мередита не ушло много времени на подсчет возможного состояния Форсайта и признание факта, что Пенни и впрямь показал себя ценным сотрудником. – Я и сам об этом подумал.

Пригубив бокал хереса, который вручил ему Мередит, Пенни отправился в «Ллойдс».