видел проблем с численностью зверолюдов, но после увиденного решил подстраховаться и отдал приказ лучникам атаковать несмотря на то что на позициях могли оставаться союзные отряды:

— Лучники! Стрелять по готовности!

Пока зверолюды под дождём отбрасывали первую волну на них тут же полился дождь из стрел. Доспехи хорошо защищали их тела, но не их головы. Зверолюды отступили на свои позиции и подняли деревянные щиты встав за непроницаемую стену. Стрелы летели дальше над их головами и втыкались в щиты, укрывающие бывших рабов, заставляя их вскрикивать от каждого попадания стрелами по щитам.

Следом пошли маги, пуская в такую непогоду лишь воздушные клинки, ледяные сосульки и каменные глыбы. И хотя магия не перелетала позиции зверолюдов, но наносила сильный урон их древесным щитам зверолюдов заставляя их позиции ссыпаться ещё до того, как к ним приблизилась вторая волна.

Сами маги попутно чувствовали, что за спинами зверолюдей и бежавших рабов кто-то явно очень могущественный воспроизводит очень мощное заклинание поглощая из округи всевозможную ману отчего даже им было трудно воспроизводить свою магию. Это заметил и командующий второй волны наблюдая за действиями отрядов магов.

— В чём дело? Ваше колдовство всегда была столь скудным?

— Не в этом дело. — прокомментировал один из офицеров оценивающе наблюдая за позициями противника. — Кто-то из демонов поглощает из мира всю ману поэтому магам приходиться дольше готовить свои заклинания.

Услышав это командир второй волны пал в панику. Он понял, что теряет время, а потому приказал пехоте немедленно начать атаку:

— Приказываю всем мечникам, копейщикам, пехотинцам немедленно в атаку!

Вновь взревела человеческая волна на этот раз более мощная и многочисленная чем предыдущая. Помимо того, что зверолюдям приходилось прятаться за камнями и щитами от магии и стрел им приходилось строиться на открытом пространстве в защитную стену чтобы принять удар второй волны.

Расстояние между атакующими и защитниками сокращалось, рёв становился всё громче, а ливень кажется нарастал всё сильнее и сильнее. Спустя мгновение и вторая волна из плоти и стали столкнулась с древесной стеной щитов. И вновь лязг мечей, копий, удара орудий о плоть, крики приказов, мат, рёв и звучание симфонии войны, а вместе с этим удары молний и шум грома будто Бог войны бил барабаны наслаждаясь кровавым зрелищем.

Человеческий удар был сильнее прежнего, но зверолюди как всегда удержали свои позиции, но вместе с этим вражеские маги воздействовали на них ссыпая на их головы всевозможные заклинания. Зверолюди сражались яростнее прежнего, но даже им едва хватало сил удержать человеческий натиск.

И хотя потери несли только люди, но они двигались вперёд, заставляя зверолюдов отступать всё ближе и ближе к рабам. В это время использовать магию стало совсем невозможно и магические атаки пушанских магов совсем прекратились. Сила производимого в ущелье заклинания увеличилась отчего маги не могли даже зажечь искру настолько в окружающей среде стало меньше маны.

За спинами зверолюдов формировался мощный шторм из-за чего ветер дул в их направление заставляя атакующих наступать, а защитников наоборот держаться на ногах из последних сил и стараться не отступить дальше положенного.

В этот момент подоспела третья волна не самая многочисленная, но самая сильная состоящая из кавалерии, отряда сильных магов, ветеранов войны в Убинтау, а также элитными графскими гвардейцами по сути своей рыцари.

Видя чудовищную картину перед собой и битву и производимое заклинание в ущелье, военачальник поднял вверх свой клинок и под шум дождя усилив свой голос магией воздуха крикнул:

— Да не сотворят демоны зла на нашей земле! Остановим их тёмную волшбу! Да защитим мы содружество трёх королей! В атаку!

— Рррроооооооо~!!! — вновь взревела пушанская армия и понеслась вперёд.

Ко второй волне подоспело подкрепление и тогда натиск атаки людей стало невозможно сдерживать. Зверолюди начали спешно отступать, а вместе с ними в глубь ущелья в панике бежали и бывшие рабы.

.

..

…

***

…

..

.

Я бы ни за что не простил себя за убийство человека, но сейчас я иначе поступить не могу. Мне приходиться убивать людей пусть мне лично они ничего не сделали, они просто стоят у меня на пути. Я понимаю у них есть свои чувства, свои желания, мечты, но так устроен мир, что сталкивает нас в борьбе за что-то к чему мы стремимся.

Взмах и я своим кликом перерезаю человеку глотку всплеском выпуская наружу кровь и сам пачкаюсь ею. Кровавый всплеск и шокированный взгляд мертвеца надолго впечатывается в мою память. Он не первый и не последний.

За ним ещё один человек, облачённый в стальной доспех с огромным мечом в руках. Он собирался нанести вертикальный удар занеся меч над головой, но он не успел свершить задуманное. Я убил его раньше стремительно подбежав к нему и всадив клинок ему в челюсть пробив его доспех.

Я продолжал свой кровавый танец убивая одного человека за другим. Боги, да сколько же здесь этих людей? Я конечно ожидал, что их будет много, когда видел с утра дымы от костров, но не думал, что их будет настолько много, что они заполнят собой весь видимый лес на горизонте.

Эгнаса очень долго колдовала что-то что поможет всем рабам спастись и когда её заклинание усилилось появились эти люди и не став ждать напали. Мятежники по сравнению с ними просто насекомые, а они мощная организованная армия, с которой сложно сражаться даже с силой Эгнасы в наших душах.

Мы тем временем отступали дальше вглубь ущелья. В таком хаосе сложно понять погиб ли кто-то из зверолюдей в бою или нет. Мне было беспокойно за всех, но сильнее всего я беспокоился за тех рабов. Помню, когда я наблюдал на крышах в Кенобруше за освобождёнными рабами я видел измученных детей из рода волков. Они держались вместе и даже сторонились других зверолюдов настолько они никому не доверяли.

Когда я появился рядом с ними чтобы провести их к выходу из города они зарычали на меня только завидев. Они потеряли веру во всё светлое видя во всём лишь зло. Помню и я, впервые увидев Эгнасу тоже не верил, что она была хорошей, но потом я убедился в обратном, когда она одолела тех ублюдков-насильников и освободила рабов во Фростене.

Я поклялся себе, что докажу этим детям, что в мире есть те, кто хочет им всего наилучшего, а не только того чтобы они страдали и плакали. Пусть они этого не желали, но я вытащил их из города и тащил на себе пока не переделах их другим волколюдам (простите,