— Умею, — радостно согласился он. — Хочешь, сделаю это прямо сейчас? Итак, ровно через две минуты ты положишь трубку на журнальный столик...

— Тоже мне предсказание!

— ...примешь душ, причешешься, выпьешь чашечку кофе...

— Ничего подобного! Я собираюсь лечь в постель и проспать до обеда!

— ...а через час с небольшим встретишь меня на террасе своего дома. Рассказывать дальше? Я сниму с тебя твой махровый халат...

— Ты, псих ненормальный! — заорала я не своим голосом. — Ты что, собираешься завалиться ко мне в шестом часу утра?

Именно это он и сделал.

Я выбежала на террасу в халате на голое тело и чуть не задохнулась от восхищения, увидев его — худого, красивого, своей небрежной походкой (руки в карманах, плечи развернуты) идущего ко мне по садовой дорожке, скалящего зубы в предвкушении очередного злодейства.

— Ты точно не в своем уме. Ты...

Ни слова не говоря, он сорвал с меня халат, отбросил в сторону, оставив только пояс, и этим длинным махровым поясом крепко-накрепко привязал мои руки к перилам. Все произошло за считаные мгновения. В который раз я недооценила его физическую силу. К тому же он возбужден до крайности, что делает его агрессивным, бесцеремонным, опасным.

Звонкий шлепок по заднице. Ого! Кем бы мне себя вообразить, чтобы извлечь из своего положения максимум удовольствия? Одной из безымянных рабынь, которых возжелали на пиру похотливые варвары?

— Стой смирно, — приказал Нейл.

Пальцы его, увлажненные слюной, прошлись по горячей ложбинке между моими ягодицами.

— Не смей, скотина!

Чтобы какой-то полоумный ирландец имел меня в зад, привязав к перилам террасы? Еще чего!

— Сейчас я уговорю тебя, моя крошка.

Резким движением он выдернул из петель ремень, и первый же удар дал мне понять, как мало я знаю о боли. Любопытство? Кажется, этот мальчишка говорил о любопытстве? В таком случае у него есть все основания гордиться собой. Чтобы не испытывать в такой ситуации ничего, кроме любопытства, нужно иметь мужество взглянуть на себя со стороны. Что мучает тебя сильнее всего, Елена? Господи, стыд! Стыд от сознания того, что вот этот щенок, до которого я снизошла исключительно от скуки, которого ради забавы пустила в свою постель, посмел поднять на меня руку. Поднять руку — еще слабо сказано. Хлестать меня ремнем, как какую-то служанку!

В этом-то все и дело. За это он и наказывает меня. Не за то, что я отказываюсь подставлять зад по первому требованию, а за то, что по привычке продолжаю считать себя важной птицей.

Я — знатная дама, а ты — мальчишка, паж. Так получай же, маркиза, по своей великосветской заднице!

— Нейл, — выдохнула я сквозь слезы. — Хватит, прошу тебя, остановись.

— А я хоть раз просил тебя остановиться? Весь мой гонор стремительно сходит на нет под ударами ремня. Какая ирония! В то же время я чувствую себя целиком захваченной этим процессом. Процессом мутации.

— Нет, не просил. Но, клянусь, еще попросишь!

— А я клянусь, что не попрошу. Так кто же из нас станет клятвопреступником?

Отбросив ремень, он жадно схватил меня за дрожащие бедра, и его нежность, вдвойне подкупающая после столь зверской прелюдии, едва не лишила меня сознания, накрыла с головой, сделала пьяной, глупой, распущенной, безотказной. Если бы в эту минуту вместо одного изнывающего от похоти мужчины передо мной оказались сразу два, думаю, я бы с готовностью отдалась обоим.

Нейл втащил меня в дом и швырнул поперек кровати, как тряпичную куклу.

— Не двигайся.

Я не двигаюсь, только слегка приподнимаю саднящие ягодицы, чтобы он смог наконец получить то, чего добивался. Мне нравится сознавать, что в моем разбуженном, открытом для наслаждения теле уже не осталось запретных зон. Что этот стройный юноша, бороться с которым мне не под силу, любую часть моего тела может сделать пригодной для совокупления, и отныне не существует ничего такого, в чем бы я посмела ему отказать.

— Я люблю тебя, люблю... — шепчет Нейл, впадая в то же экстатическое состояние.

Царапая простыни, я отвечаю пронзительным криком, потому что никакие слова не способны выразить мою ярость и мой восторг.

— Посмотри, что ты наделал. — Стоя перед зеркалом, я разглядываю длинные розовые полосы на своем бедре. — Придется весь день сидеть у бассейна. Не могу же я появиться на пляже в таком виде.

— А жаль. Ты бы пользовалась успехом.

— У кого? У таких же маньяков, как ты? Нейл лежит на кровати в одних только синих джинсах и, положив голову на согнутую руку, наблюдает за мной с нескрываемым ехидством.

— Их больше, чем ты думаешь, поверь мне.

— Хватит с меня одного.

— Обещаю, милая, к завтрашнему утру все пройдет без следа.

Я прыгнула к нему на кровать. Коварством завладела правой рукой и для начала ласково сжала его безвольные пальцы.

— Это было жестоко. Слишком жестоко, ты, гнусный насильник.

— Что? — Он запрокинул голову и расхохотался. — Жестоко? — И вновь этот оскорбительный смех. — Ты счастливая женщина, Элена. Ты не знаешь, что такое жестокость. Я просто приправил блюдо щепоткой перца — для твоего удовольствия. А ты говоришь о жестокости. Не смеши меня, детка.

— Скоро тебе станет не до смеха. Я об этом позабочусь.

— Ну, разумеется.

Я вопросительно взглянула ему в лицо, и он с улыбкой пояснил:

— Тебе же нужно восстановить свой статус.

Оттого, что он так чертовски догадлив, я буквально зверею. Это обманчивое смирение, эта чарующая красота, красота дикого, неукрощенного существа, сына смертной женщины и языческого бога.

Он смотрит на меня и поощрительно улыбается. Улыбается, даже когда я с возрастающим ожесточением принимаюсь ломать и выкручивать его изящные смуглые пальцы.

— Знаешь, с какой целью я причинил тебе боль? — спрашивает он очень тихо, свободной рукой поглаживая мою поясницу. — Чтобы сделать твое удовольствие более острым. И мне это удалось. — Он слегка содрогнулся, уже без улыбки. — Теперь сказать тебе, с какой целью ты причиняешь мне боль? Чтобы взять надо мной верх. Ты продолжаешь сражаться со мной, позабыв о том, что первейший твой враг находится внутри тебя.

Ну кто, скажите на милость, тянет его за язык? Все, что он говорит, известно мне и без него, и я ни в коем случае не собираюсь оправдываться.

— Ты хочешь услышать мой стон или крик, который послужит подтверждением твоего мнимого морального превосходства надо мной (превосходства, существующего исключительно в данный момент времени), но стоит изменить правила игры, и оно может запросто обернуться чем-то прямо противоположным.

Высвободившись без особого труда, он ухватил меня за руку и прежде, чем я сообразила, что он задумал, крепко сплел мои пальцы со своими.