— Прошу вас, отпустите, – взмолилась Самойлова, пытаясь увернуться от губ, упорно тянувшихся к ее рту.

Мужские руки обхватили ягодицы и крепко сжали, в живот снова уперся стояк преподавателя, щетинистый подбородок оцарапал щеку, а губы таки добрались до вожделенной плоти. С тихим стоном Алексей коснулся тонкой шеи и слегка втянул нежную кожу, наслаждаясь ее вкусом. Но Ксения не позволила оценить ее в полной мере, продолжая дергаться и вырываться. Ее волосы, словно защищая хозяйку, попадали в глаза и рот, что начало раздражать Аверина.

— Хватит ломаться, – прорычал мужчина, больно дергая Ксюшу за волосы на затылке, – как будто я не знаю, что ты тоже меня хочешь.

— О чем вы? – уже плакала девушка, задыхаясь в удушливых объятиях. – Отпустите меня, пожалуйста!

Мужские губы больно впивались в шею, оставляя засосы, руки сильно дергали за волосы и задирали блузку, шарили по телу, забираясь под бюстгальтер, и снова спускались вниз. Перед Авериным не стояло цели доставить удовольствие партнерше, поэтому он нагло брал, не заботясь о ее состоянии и душевном равновесии, оставлял синяки на светлой коже, одурманенный запахом юного тела, его податливостью и стройностью.

Ксения сильно отличалась от тех искусственных девиц, с которыми он спал всю жизнь. Нет ни скульптурного сухого пресса, ни лощеной кожи под искусственным загаром или запаха дорогих духов. Все живое, гибкое, настоящее и оттого желанное до потери сознания. Он словно дикий зверь добрался до долгожданного пира и старался вкусить его на полную катушку. Но только этот пир все продолжал вырываться, пачкать рубашку тушью, соплями и, как казалось мужчине, поддельными слезами.

— Весь вечер передо мной задницей крутила, а теперь просишь отпустить? – прорычал он, добравшись до пояса джинсов девушки. – Не переживай, трахаю я качественно.

Услышав подобное заявление, Ксюша забилась сильнее, стараясь достать до уязвимых мест преподавателя, но каждый раз попадала мимо. На долю секунды Аверин замешкался и слегка отступил, не соображая пьяным мозгом, как расстегнуть замысловатый кожаный ремень, опоясывающий крутые бедра. Именно этим моментом и решила воспользоваться Ксения, чтобы освободиться. Навалившись всем телом, она оттолкнула от себя насильника и юркнула к двери. Больно ударившись бедром обо что-то твердое, она без оглядки выскочила в коридор и понеслась куда глаза глядят. В панике Ксюша неслась вперед не разбирая дороги, стараясь оказаться подальше от человека, считавшегося другом всего полчаса назад. Глаза застилали слезы, и девушка не сразу поняла, что свернула не туда, оказавшись в здании университета. Попетляв по темным, пустым коридорам, она выбежала на лестницу и поднялась на пару этажей вверх. Там, забившись в темный угол широкой площадки, сжалась в комочек и затаила дыхание, силясь услышать, не гонится ли за ней насильник. Но кроме бешено колотящегося сердца, ничего не различала. Глаза щипала расплывшаяся от слез тушь, из носа нещадно текло, дыхание сбилось, а в груди болело от быстрого и долгого бега, но она старалась вести себя максимально тихо, чтобы никто не обнаружил ее местоположение.

Прислушиваясь к звукам и дыша через раз, стараясь не хлюпать носом, Ксюша подползла к краю площадки и посмотрела сквозь решетку перил вниз. Привыкшие к темноте глаза уже точно видели, что там никого нет; не слышалось ни чужих шагов, ни хриплого дыхания, ни звуков голоса. За ней никто не гнался. Она была одна в пустом университете на неопознанной лестнице, растрепанная и полураздетая. И вместо того чтобы выдохнуть с облегчением, попытаться спуститься вниз и найти дорогу назад, Ксюша горько заплакала и вернулась в дальний угол. Она и не заметила, что ее трясет. От холода или испуга – Ксюша даже не пыталась определить, просто обняла руками колени, вжалась в холодную стену и тихо зарыдала, крепко зажмурив глаза, стараясь стереть из памяти мгновения, которые чуть не стали чем-то страшным, способным сломать жизнь любому.

Глава 8

Сигарета тлела, зажатая между пальцами. Тонкий дымок узкой змейкой поднимался от ее кончика и растворялся в холодном ночном воздухе. Но мужчина этого совершенно не замечал. Карие глаза смотрели в пространство перед собой, а мысли были далеко от места, в котором он находился. Мороз с наступлением ночи заметно крепчал, но Алексею было все равно, даже если бы он вовсе замерз. Уже неделя прошла с той злополучной дискотеки. Неделя, как он перестал нормально спать. Неделя, как он ее не видел.

Не обладая большой силой или боевыми навыками, Ксюше удалось оттолкнуть от себя мучителя так, что тот отлетел в сторону, зацепился за диван и рухнул, больно ударившись головой о пол. Из глаз посыпались искры, будто ему снова прилетело орехом, в ушах зазвенело, а затылок сковало болью. Аверин почувствовал сильное головокружение и тошноту, поэтому остался лежать плашмя в ожидании, когда состояние нормализуется. Отдышавшись и с трудом придав телу вертикальное положение, он осмотрелся и усмехнулся – естественно, комната была пустая. Самойлова умчалась, сверкая пятками, в неизвестном направлении, на этот раз оставив своего преподавателя без помощи. Попытавшись подняться на ноги, Алексей качнулся в сторону, и только чудом ему удалось зацепиться за диван, а не растянуться вновь на полу. Взобравшись на скрипучего друга, он удивленно тряхнул головой, силясь рассмотреть хоть что-нибудь в темноте перед собой и идентифицировать свое местоположение. Редко когда к пьяному приходит понимание его состояния, но с Авериным это внезапно приключилось. Зачем же он так напился, что был не в состоянии подняться на ноги? Как это произошло незаметно для него самого? Какого черта он поперся в подсобное помещение? С трудом орудуя руками, парень достал из кармана мобильник и прищурился от света яркого экрана. Часы показывали практически полночь. Он что, здесь заснул? Кое-как поднявшись, хватаясь за все попадающиеся на его пути предметы, Леша двинулся к выходу, борясь с приступами тошноты и головной болью. Выбравшись в коридор, он повертел головой и потопал к свету, надеясь, что выйдет к людям.

Музыка уже утихла, музыканты собирали аппаратуру, уборщики сметали мусор с пола, гремя ведрами и шурша черными пакетами. Оставшиеся преподаватели делали вид, что контролируют процесс, но на самом деле допивали спиртное на кухне и тихо переговаривались, обсуждая животрепещущие и важные на данный момент вопросы.

Николай возвращался после очередного перекура, когда увидел шатающегося приятеля с шальным потерянным взглядом, с наполовину выправленной из брюк рубашкой и лохматого, словно после бурной ночи. Он еле стоял на ногах и явно плохо соображал. Посмеиваясь и качая головой от