— Будет сделано, ваша, светлость.

В этот момент Эльфа уже поднялась на второй этаж.

Ее сердце пело, потому что она опять увидит Ласточку и будет скакать по лесам и полям рядом с герцогом.

Она поняла еще до отъезда в охотничьи угодья, а сейчас еще больше осознала это, что прогулка верхом вместе с Сильваниусом для нее значит очень многое.

До вчерашней ночи она считала, что их близость сродни ровному галопу лошадей в унисон и ритму музыки ветра в кронах деревьев, но теперь не была уверена в этом.

Ее личная служанка приветствовала ее улыбкой и словами:

— Приятно видеть вас дома, ваша светлость.

— Спасибо, — ответила Эльфа. — После обеда я отправляюсь на прогулку верхом и хотела бы надеть одно из моих новых платьев, которые должны были уже прибыть из Лондона.

— Они уже здесь, ваша светлость! Ах, как они хороши, особенно одно шелковое — под цвет глаз вашей светлости.

— Именно его я и хочу надеть, — сказала Эльфа.

Затем, так как она спешила увидеть герцога, быстро спустилась вниз, и супруги отправились обедать.

Пока слуги стояли за спинками их стульев. Эльфа и Си — 1ьваниус могли говорить только на общие темы, хотя ей казалось, что каждое слово имеет особое значение и скрытый смысл.

Вдруг в беседе наступила пауза, и ей показалось, что герцог пристально смотрит на ее губы. Она поняла, о чем он думает, и смутилась, нежный румянец стыдливой невинности залил ее щеки.

Затем неожиданно резко, как будто он боялся разговора, который мог возникнуть между ними, герцог встал из-за стола и сказал, что лошади уже готовы.

Они ехали по парку, чувствуя, как после неподвижной езды в карете застоявшаяся в жилах кровь вновь начинает пульсировать, наливая силой и бодростью все тело. Для Эльфы скакать на Ласточке, чувствуя рядом герцога, было непередаваемым удовольствием, что отражалось в ее светящихся счастьем глазах.

Она не могла понять, почему чувство, которое он зародил вчера в ее душу, с каждой минутой крепнет, а каждый раз, когда она любуется его красотой и гордой осанкой, сердце ее начинает биться как-то по-новому.

Погода стояла жаркая, и вскоре они перевели лошадей на легкий галоп, а потом и совсем на шаг. Герцог направлял их к деревьям в самом конце парка.

Они ехали среди высоких деревьев с пышными кронами, которые закрывали солнце. Лишь их верхушки были залиты светом. От этого у Эльфы возникло ощущение, что они едут по солнечному туннелю.

Лес был очень тихий, лишь изредка взмывала в небо испуганная их приближением птица. Но Эльфа была уверена, что деревья говорят с ними, и, хотя это было невозможно, ей казалось, что и герцог слышит их, как она.

Они проехали лес, и Сильваниус направил коня по дорожке вдоль рощицы, которая была так прекрасна, что Эльфе захотелось остановиться и почувствовать рядом духов леса.

Однако она стеснялась предложить это герцогу, и они продолжали ехать, пока вновь не увидели герцогский замок. Эльфа поняла, что он намерен вернуться, потому что в его голове созрел план в отношении их обоих.

Для нее стало очевидно, что она может читать его мысли, так же как и он может читать ее. Сильваниус сказал, словно отвечая на ее незаданный вопрос:

— Я привел вас сюда сегодня, потому что я люблю бывать в этом лесу, когда остаюсь один. Я хочу показать вам также лес за домом, где есть особенное место, которое мне хотелось бы, чтобы вы увидели.

— Особенное для вас? — спросила она.

— Совершенно особенное, — ответил он, — и я думаю, что вы сможете мне объяснить, почему в детстве и юности оно так много значило для меня.

Прежде чем продолжить, Сильваниус улыбнулся.

— Когда у меня неприятности, или я чувствую себя особенно одиноким, или меня что-то тревожит, что я не могу объяснить, и мне необходим душевный покой — я прихожу к пруду в центре этого леса.

— К пруду? — переспросила Эльфа.

— Я уверен, что вы назовете его волшебным. Я много лет не был там. Но с тех пор, как встретил вас, меня все время тянет к этому месту.

Он говорил это таким голосом, от звуков которого у Эльфы перехватило дыхание, и они больше не обмолвились ни единым словом, пока не подъехали к дому и не отдали лошадей конюхам.

Эльфа поднялась наверх, чтобы сменить платье, потому что ей показалось, что именно сейчас необходимо надеть то, в котором, по ее мнению, она может вызвать восхищение у герцога. Она посмотрела на часы и поняла, что они провели на прогулке гораздо больше времени, чем ей казалось.

Она совсем не чувствовала усталости, а, наоборот, ощущала необычайный прилив сил и бодрости, и буквально слетела, как на крыльях, по лестнице вниз, где, как она знала, ее ждет герцог.

Эльфа не ошиблась.

Он стоял в элегантном костюме, спокойный и расслабленный. В то же время, если она не ошибалась, он выглядел счастливее, чем когда-либо раньше.

Стол был накрыт для чаепития, и Эльфа сама налила ему в большую чашку времен георгианской эпохи, так как почувствовала, что именно этого он от нее сейчас ждет Перед ними были самые разные деликатесы, но герцог них чему не притронулся, кроме чая. Эльфа почувствовала, что у нее также совершенно нет аппетита.

Хотя во время скачки ее мучила жажда, сейчас она не смогла сделать даже глоток ароматного китайского чая.

— Я хочу поговорить с вами. Эльфа, — сказал герцог, — но у нас был тяжелый день, и вы, наверное, устали. Так что этот разговор придется отложить до тех пор, когда вы как следует отдохнете.

— Я не устала, — ответила Эльфа, — и совершенно не… хочу… отдыхать.

— Тогда мы можем поговорить здесь? — спросил Сильваниус, ставя пустую чашку на стол. — Или лучше пойти в кабинет, где, по-моему, несколько уютнее.

— Я предпочла бы пойти в кабинет, — быстро ответила Эльфа. — Я знаю, почему вы любите эту комнату больше всего: там на стенах развешены картины, изображающие лошадей.

— Откуда вы узнали? — спросил он, улыбнувшись. — Я чувствую, хотя я и не могу это объяснить, что мы знаем друг о друге очень много.

У Эльфы перехватило дыхание.

В глазах герцога было такое выражение, что у нее возникло ощущение, будто она стоит на вершине скалы: один шаг, и она взлетит в неведомое пространство, не имея ни малейшего понятия, когда приземлится.

— Эльфа, — сказал герцог резко и протянул ей руку. В это время дверь открылась, и слуга произнес:

— Графиня Уолшингем, майор и миссис Фенвик, мистер Гарри Шелдон, лорд Гэмптон!

Прежде, чем он закончил перечислять прибывших гостей, в комнату ворвалась графиня. Она бросилась с протянутыми руками к герцогу. Ее глаза сверкали, а на ярких губах играла улыбка.

— Ты удивлен нашим визитом, Сильваниус? — спросила она. — Когда я узнала, что ты покинул Лондон, я подумала, что ты так просто от меня не отделаешься! И вот мы приехали к вам.