– В город, в город надо идти! – слышалось во многих избах причитание страдальцев. – Там монастырские подвалы глубокие, зерном доверху засыпаны в склянь! Там в крепостях на случай вражьей осады тьма зерна заготовленного есть! Там богатые купцы рожь на чёрный день припасли в своих огромных амбарах. Вот где можно продержаться до лета, чай, не звери они, не дадут православному люду вконец вымереть!

Первые партии «доходящих до конца» из окружающих поместье селений начали прибывать в усадьбу уже в конце ноября. Грязные худющенькие тела детишек, закутанные в рванину, принимались самыми первыми, за ними уже шли их родители. Всех их для начала кормили жидкой тюрей на курином бульоне, затем мыли, стригли и обрабатывали от вшей. Потом одевали в простую и тёплую одежду и заселяли в бараки-общежития. В каждой комнате дежурил посменно курсант воинской школы, следящий за состоянием новых жильцов, ибо санитаров на всех не хватало. Людей кормили и отпаивали горячим. Главным было дать им восстановить силы, всё остальное уже будет потом.

Подходило время отправки дозорного эскадрона в Новгород. Поход на Дерпт от Пскова князь Ярослав не отменял. Около столицы уже начали собираться дружины из Владимиро-Суздальского и Переславль-Залесского княжеств. В самом же городе сейчас назревал бунт. Переполненный толпами голодных, прибывших из всей округи беженцев, он бурлил на площадях и посадах, бил в вечевой колокол и искал виноватых во всех своих бедах. Не будь под рукой у князя и господней верхушки нескольких тысяч профессиональных воинов из этих вот собранных дружин, то всепоглощающий пожар разрушения охватил бы Новгород уже в декабре месяце.

Дозорный эскадрон готовился к выходу из поместья в сторону Пскова, именно там ему предполагалось соединиться с дружинами Ярослава, и уже затем, вобрав к себе псковской полк ополчения, дождавшись князя, всем вместе им следовало ударить по немецкому Дерпту.

* * *

– Андрей Иванович, четвёртый выпускной курс в поход просится, у них как раз должна начинаться двух месячная полевая практика. Может, отправим ребят с эскадроном, чтобы они опыта набрались? – обратился к комбригу начальник воинской школы. – Василий Андреевич – командир хороший, не допустит, чать, чтобы они лишнего там рисковали, а им самим от того всё польза будет.

– Хм… – Почесал Сотник лоб. – Большой войны всё равно, думаю, не будет. Ребята все лёгонькие, обозные навыки они отменно и давно выучили, а закрепить их на большом выходе действительно полезно им будет. Зато по дополнительному пуду муки, а то и по два, можно будет в каждые сани загрузить. Ладно, Кочет Свирьевич, – наконец определился Андрей. – У нас восемь десятков и ещё плюс двое из четвериков. Доведи до них, что завтра в пять утра от нашей усадьбы по всему большому карантинному кругу объявляется общий старт для всего их четвёртого курса. Те двадцать пять курсантов, которые преодолеют все трудности пути и придут первыми, получат в награду право идти в поход. Все же остальные буду проходить лесную практику в дозорах здесь. И предупреди парней, что бежать им просто так никто не даст, по пути им будут всячески мешать и устраивать им засады. Вот пусть и выкручиваются, как только могут. Из условий – только то, чтобы в группы они более пяти человек не сбивались. Ну и это, аккуратнее пусть будут, у них, как-никак, уже боевая сталь в руках, чтобы наших там засадников ненароком бы не поранили.

– Всё понял, доведу до всех, Андрей Иванович. – Кивнул Кочет и направился, хромая, на общее построение школы.

– Один день, даже половина, на подготовку осталась! – крикнул ему вслед Сотник. – Не опекай их там лишнего, поручик, пусть сами выкручиваются, они без пяти минут как выпускники!

* * *

Воздуха лёгким не хватало. Грудь ходила ходуном, словно мехами загоняя такой нужный уставшему телу кислород. Вот уже пятые сутки шла эта выматывающая гонка. Позади была уже половина пути. Миновав вершину путевого треугольника у Крестцового погоста, лыжники приняли на юго-запад в сторону Лычково. Первая засада выметнулась из сугроба возле Яжелбиц, ребята были свежими и отбились от хлещущих шестами пластунов довольно легко. Только Митяй получил с оттяжкой по хребту, отступая самым последним.

Вторая засада слетела с сосен под озером Ямным – отбились они и от неё. И опять не повезло их старшему. Огромный, отливающий лиловым цветом синяк показывал место удара лешака под левым глазом.

Его пятёрка из лучших друзей – Маратки, Петрухи, Игнатки и Оськи – решила держаться вместе, невзирая ни на что, и шла она теперь в самой середине гонки. Далеко вперёд неё ушли группки и единицы из природных лесовиков, с детских соплей привыкших бегать на лыжах. У этой же пятёрки был Маратка, он как мог старался, вылезая из кожи вон, но природному степняку не хватало лыжной сноровки, и теперь он тянул их всех назад.

– Бросьте меня, братцы, уходите сами вперёд, из-за меня же не поспеете к концу! – хрипя, просил он в очередной раз своих друзей.

– Да пошёл ты, – обозленно ругнулся Оська. – Ты за кого тут нас принимаешь-то, берендеич?! Вместе везде были, и в этот поход тоже вместе пойдём!

– Хватит болтать! – рыкнул Митяй. – Силы берегите, оболтусы. Петро! Пошёл вперёд, через пять вёрст привал готовь. Пару часов роздых на днёвке нужно будет дать, – и резко опережая четвёрку друзей, по примятому десятками лыж снегу вперёд устремился их лучший бегун.

Митяй, как лидер группы, выбрал свою тактику, разбив мысленно весь большой внешний карантинный треугольник из двухсот восьмидесяти вёрст на примерно равные восемь отрезков пути. Группа шла без резких рывков, ориентируясь на самого слабого своего лыжника. Вперёд по команде всегда выдвигался самый быстрый Пётр, который сам, будучи из потомственных заонежских охотников, выполнял главную роль во всей группе. На нём была подготовка ночлега и днёвок. Когда ребята до них дотягивали, всех их здесь уже ждал костёр и горячий мясной взвар в котелке. Затем был отдых, и уже после него группа двигалась дальше. Плетясь в самом начале гонки позади всех команд, через три дня такой грамотной тактики их пятёрка уже переместилась в крепкую середину и постепенно начала набирать темп. Многие просто не выдерживали большой нагрузки, отдав основные силы в своём первом рывке. Да, видать, и «засадники» хорошо погоняли «лидеров».

– Всё, братцы, собрались – и вперёд! Петя, тебе, как обычно, костёр затушить, прибрать здесь всё и потом нас догнать. Оська, возьми мешок разведчика у Маратки. Игнат, на тебе будет полог. Группа, вперёд! – и опять потянулись снежные вёрсты.

На седьмой день пятёрка уже выходила в голову гонки. Впереди, конечно, были группки и единицы лесовиков, но сил на последний рывок хватало, и ребята готовились ускориться.

– Группа, внимание! Справа цель – пять сотен шагов! – рявкнул Петька, оглядывая окрестности с обрывистого берега Поломети.

«Блин, ну, ведь пара десятков вёрст до нашей Ямницы осталось, а там будет уже и усадьба, – с досадой подумал Митяй. – Опять эти засадники, чтоб им! Это ведь уже четвёртые по счёту!»

– Группа, к бою! – и он сорвал со спины самострел. Но вокруг было на удивление тихо, не выпрыгивали со свистом из сугробов пластуны, норовя влепить по ногам или по телу палкой. Не били по рукам и по груди тупые стрелы. Вокруг царило полное безмолвие.