– Ага, протянет он, – проговорил скрипучим голосом Варун. – Да как только голод начнётся, так вся округа в энти самые большие города со всех дальних пятин сберётся. Вот в декабре-то и побредут все на Новгород, на Торжок, Руссу, Холм, Ладогу и на Демьян. – Загибал пальцы на руках командир разведки. – А более всего, ведомо, в стольный Новгород люди пойдут, ну и то же самое в других княжествах и в землях, конечно же, будет. Там, где только двадцать, тридцать тысяч горожан было, в два раза по стольку теперь, думаю, уже люда соберётся. А что потом будет, вы это здесь можете сами себе сейчас представить? – и он обвёл взглядом зал.

Многие сидели, задумчиво теребили свои бороды да чесали затылки.

– А начнётся бунт, кровавый и безудержный, – сам же и ответил на свой вопрос Фотич. – Людям надо жрать, а жрать будет нечего! Такой огромности едаков ни один город попросту не выдержит. И все те запасы, что были уже заложены во всех амбарах и в посадских складах, сметут всего за один лишь месяц, ну а потом уже придёт время и для господских подворий. До конца зимы уже во всех городах еды не останется. А в марте, когда у нас ещё стоят морозы и вовсю метёт пурга, на северную Русь придёт лютая голодная смерть!

В зале повисла тишина. Ни один человек, замерев, не шелохнулся. У каждого сейчас перед глазами стояла картина совершенно реального и уже случавшегося в русской истории страшного бедствия.

– А что делать-то? – выдохнул Первуша Кривой, представитель от крестьян-полеводов. – Как христианам-то нам можно помочь, а, господа совет? Чай, ведь грех будет, тута сидячи, кисели овсяные распивать да пузо зимой на печи своё почёсывать, а? – и он в каком-то простецком своём удивлении обвёл огромный, набитый людьми зал.

– Да не дадим мы народу помереть! Поможем всем миром, чем только сможем! Надобно выручать люд русский! – послышались возгласы, и всё собрание забурлило.

– Тихо! – негромко произнёс Сотник и приподнял руку. Постепенно шум стих, и все теперь напряжённо ждали, что же им скажет сам комбриг. – Народ свой в беде бросать мы, конечно, не будем. Не по-христиански это, не по-людски, – и он, встав из-за стола, заходил перед большой навешанной на стену самодельной картой Северной Руси. – Но и в словах Варуна Фотича тоже много горькой правды. Сколько бы ни было в стольном Новгороде зерна, хоть завези ты его в три раза больше, чем ранее, но полностью грядущий голод уже в нём не сдержишь. У нас столько зерна попросту здесь нет, да нам и довезти-то его даже туда не дадут – вырвут, вынесут всё, а любую охрану перебьют. Да и как ты будешь сечь обезумевший люд, я вот этого не представляю. Сколько могли, мы уже из немецких земель через Путяту Селяновича зерно на Русь завезли. Теперь же вот будем действовать так! – и он, приняв решение, сурово оглядел зал. – С сегодняшнего дня на землях всего поместья и в ближайших, соседних с ним, объявляется карантин! Кто прошел начальные образовательные курсы, тот это слово и его значение уже и так знает. Но для всех я его всё равно здесь разъясню. Наше Андреевское на три года закрывается от всего внешнего мира. Все выходы за его пределы – только с разрешения руководства поместья. Никого просто так к Андреевскому тоже не допускать! Выставить на всех тропах, на дорогах и на трактах кордоны и засады! Варун Фотич, по этим карантинным вопросам я назначаю тебя старшим! – и заместитель Сотника по разведке привстал с места.

– Нужно продумать, как можно закрыть наше поместье не просто от прохода или прихода сюда массы людей, которые всё равно разнесут его в клочья, если будут знать, что тут что-то для них есть. А вообще сделать так, чтобы сюда не хотели и даже просто боялись близко подойти! Пугать людей железом – это, конечно, не выход. Думаю, что самое правильное было бы пустить слух, что здесь живёт сама чёрная смерть! – и десятки сидящих в недоумении и страхе перекрестились. – А делать нечего, господа совет, иначе мы просто не удержим тут людской вал. Нас сметут, а наши запасы всё равно ничего не решат. Понятно, что неприятно отгораживаться от общей земли, но делать это нам нужно! Фотич, распространяйте слух, что в нашем поместье идёт страшный мор от какой-то неизвестной и жуткой болезни и все, кто просто подходит к Андреевскому, обречены будут на страшную смерть. Везде, по всей ближайшей округе развесьте тысячи чёрных клочков ткани, вешайте там черепа животных, кости, бересту с предупреждениями, все то, что даёт со стороны видимость происходящего здесь чего-то такого жуткого и непонятного. Всё, что вы задумаете, пускайте немедленно в ход. Не мне тебя учить, Фотич, ты в таких делах уже получше моего соображаешь. Все выходы за пределы поместья открытых дозоров и карантинных заслонов – только лишь в чёрном. Лица закрывать масками или повязками по самые глаза! Тимофей Андреевич, – обратился комбриг к первому заместителю, – готовьте рейдовые группы. Как только прекратятся эти дожди и морозом прихватит землю и реки, так сразу же начинайте объезды окружающих земель. На два дня пути от поместья берите под учёт и контроль каждое лесное росчище, сельцо, хутор или погост. С советами и с расспросами особо ни к кому не лезьте, народ там будет везде обозлённый. Но как только вы увидите, что кто-то уже до самого края доходит, забирайте с собой в поместье при условии переселения к нам на три года. А уж дальше, коли захотят, так потом домой обратно вернутся. Насильно никого не неволь, только чтобы сами и только при большом желании или же согласии.

– Ясно. – Кивнул Тимофей. – Сделаем, Андрей Иванович. Это ведь отряды не только верхоконными должны быть, но ведь и упряжные с ними тоже нужно отправлять?

– Ну-у, наверное, – подумав, согласился Сотник. – Тогда включайте в каждую группу зимние оленьи или конские упряжки. Тут вы уж сами подумайте, как это будет лучше сделать. Так, плотникам и печникам будет особое задание. Опыт сооружения больших домов у вас уже есть, вон как казармы на два этажа ловко вы тут отгрохали, – и он глянул на Луку. – Любо-дорого на вашу работу посмотреть! Теперь принимайтесь за сооружение общих домов-приютов, назовём их коротко, ну, скажем, «общежитиями». Начиная с декабря, с января, думаю, что при большом притоке народа селить его нам уже будет некуда. Понятно, что где-то мы сами ужмемся и уплотнимся, но всё это нас не спасёт. Нам нужно ещё с десяток таких вот больших общежитий на множество отдельных, небольших комнаток при общих коридорах. Там будет нужен хороший обогрев и кухни для приготовления пищи. А рядом придётся ставить уборные и места, где можно помыться и постираться. Много что нужно будет нам ещё продумать. При большой скученности народа у нас могут вспыхнуть болезни. Нашим медикам нужно быть готовыми к санитарной обработке всех прибывающих и к строгому постоянному контролю за чистотой! Не то мы тут доиграемся, и правда, не дай Бог, действительно сама чёрная смерть придёт, она ведь тесноту и грязь ох как любит! Поэтому здесь самая сильная строгость необходима! Слышите меня, Елизавета?

– Так точно, господин подполковник! – Вскочила с места бригадный медик. – С самого начала придётся всем людям объяснять, почему у нас тут так заведено! Ничего, головастиков… хм… прошу прощения, курсантов первых курсов ведь приучаем, и простой люд тоже поймёт, коли ему всё правильно объясним. А потом уже и нам проще будет добиваться от всех порядка. Справимся, Андрей Иванович! – уверила командира главная лекарша.