— Мерсер перед уходом попросил помочь тебе дотащить документы до машины.

Я протянула ему пакет с ветровкой.

— Подержи это у себя. А насчет документов не волнуйся, у меня слишком мало улик, так что руки они мне не оттянут.

— Есть кое-какие новости. Помнишь пальчики из дома Куини?

— Да, и что?

Майк имел в виду отпечатки пальцев, обнаруженные полицией на месте преступления.

— Похоже, мы нашли кое-что интересное.

— Отпечатки свежие? Я хочу сказать, их могли оставить дети, которые постоянно сновали по дому, когда помогали ей.

— Нет, здесь другое. Знаешь эти специальные пластмассовые сиденья, которые ставят в туалете, когда у человека проблемы со здоровьем и он не может как следует сесть на унитаз?

— Конечно.

Куини Рэнсом была частично парализована, и мне снова пришло в голову, как бесцеремонно вторглось это расследование во все подробности ее личной жизни, в каждую мелочь, не предназначенную для чужих глаз.

— Наверно, убийца решил напоследок облегчиться, поднял сиденье и поставил его на пол. По краям остались отпечатки пальцев, по четыре с каждой руки. Четкие и чистые.

— Ты пропустил их через базу данных?

— Ну что вы, мисс Купер, как бы я посмел без вас?

— Совпадения нашли?

— Пока нет. Но нам есть над чем поработать.

— Ладно, увидимся внизу. Мне надо закончить дела.

Я отпустила створки двери, и она закрылась за моей спиной.

Через несколько минут в ту же дверь вошли Нэнси Таггарт и Грэм Хойт, адвокат Даллеса, и с мрачными лицами проследовали в зал.

— Я не люблю, когда меня заставляют ждать, мисс Таггарт. Вы задерживаете людей. Это относится и к вам, мистер Хойт. — Моффет встал, расстегнул черную мантию и направился в свою комнату. — Робелон, вы и ваш клиент свободны до понедельника. Заседание начнется в половине десятого.

Хойт пожал руки Эндрю Триппингу и Питеру Робелону, за которыми плелась Эмили Фрит. Потом адвокат Даллеса что-то зашептал на ухо судье.

— Идите за мной, — сказал судья, когда все остальные покинули зал. — Вы привели мальчика? И его приемную мать?

— К сожалению, мы не можем этого сделать, Ваша Честь. Возникли осложнения, — ответила Таггарт, стараясь не смотреть в мою сторону.

— Что за осложнения?

Нэнси Таггарт начала объяснять ему ситуацию. Я стояла рядом, постукивая карандашом по бумагам. Мне не терпелось заявить, что случившееся было вполне предсказуемо после вчерашнего звонка приемной матери. А теперь мы потеряли целый день из-за того, что Таггарт самонадеянно решила взять дело в свои руки.

— Ваша Честь, мисс Таггарт кое о чем умолчала. Позвольте, я расскажу, что случилось вчера днем и о моем последующем разговоре с мисс Таггарт. Я предложила ей помощь в поисках приемной матери и…

Таггарт перебила меня, кивнув на коридор.

— Миссис Уайкофф здесь… это приемная мать. С ней все нормально. Пропал Даллес, сэр. Он сбежал.

В пятницу, около шести вечера, я сидела в кабинете Баттальи вместе с Маком Чэпменом, Мерсером Уоллесом и Брендой Уитни, пресс-секретарем окружного прокурора.

— Это побег или похищение? — спросил Батталья.

Аромат его сигары смешивался с запахом менее дорогих сигар, которыми он угостил Мерсера и Майка.

Я ответила, стараясь заглушить кашель Бренды.

— Приемная мать утверждает, что он вылез из машины и убежал, пока она ходила в школу за своим старшим ребенком. Но я в первый раз вижу эту Сесиль Уайкофф и понятия не имею, можно ли ей доверять.

— Что делает Департамент для розыска мальчика? — Батталья имел в виду копов.

— Я звонила в участок из суда. Начальник полиции бросил на это дело двух парней из уголовного отдела. Мы просматриваем телефонные звонки, изучаем прошлое приемной матери и всех связанных с ней лиц, опрашиваем регулировщиков у школы, которые могли видеть мальчика, — ответил Майк.

— Где сейчас миссис Уайкофф?

— Пэт Маккинни поручил расследование отделу по борьбе с преступлениями против детей. Я не знаю, кто с ней разговаривал. Маккинни считает, что они легче получат информацию, если миссис Уайкофф будет уверена, что я не использую ее показания в суде. Люди из Службы опеки и попечительства вбили ей в голову эту идею.

— Может, он и прав, — заметил Батталья, жуя кончик сигары. — Кроме того, ваш процесс идет полным ходом. Вам просто некогда этим заниматься.

— Знаю, — ответила я. — Но жизнь Даллеса в сто раз важнее, чем изнасилование Пэйдж Воллис. Мне неприятно об этом говорить, но все случилось именно потому, что она пыталась вступиться за мальчика. И я лучше брошу это дело, чем причиню вред ребенку.

— Чтобы вернуть его отцу-шизофренику? — спросил Мерсер. — Исключено.

— Шеф, если к понедельнику мы не найдем ребенка, я не смогу вести процесс.

— Не надо опережать события Алекс. Делайте то, что должны делать, и предоставьте полиции выполнять свою работу. Вы можете попросить у Моффета отсрочку?

— Он хочет поскорей закончить дело. В понедельник мы завершим допрос Воллис. Потом я вызову официантку из кафе, нескольких копов и медсестру. Если мальчик не появится и Робелон сумеет построить убедительную защиту, Моффет прекратит дело за отсутствием доказательств.

— Бренда, как нам лучше поступить? Полиция наверняка уже сообщила прессе, — сказал Батталья.

Он умел манипулировать средствами массовой информации лучше, чем иные умеют писать свою фамилию.

Заместитель комиссара полиции по внешним связям, очевидно, уже разослал фотографии Даллеса Триппинга с просьбой помочь его розыску.

— Надо распространить заявление для прессы, но не связывать его с судебным делом. Ограничимся фактом исчезновения ребенка. Первое сообщение можно дать в шестичасовых новостях. Возможно, к одиннадцати оно будет уже в первых строчках.

Мерсер подвез Пэйдж Воллис домой и вернулся в мой офис раньше, чем позвонил Батталья.

— Будет лучше, если ты поговоришь с Пэйдж Воллис и объяснишь ей все по телефону, пока она не услышала новости по телевизору, — обратилась я к Мерсеру.

— Для нее это станет тяжелым ударом. Она обвинит себя в его исчезновении, — сказал он.

— Господи, что скажут присяжные! — простонала я.

Я была так озабочена судьбой мальчика, что не подумала о необходимости привлечь к его поискам общественность и прессу. На выходных присяжные узнают обо всем из телевидения и газет. На суде Пэйдж много говорила о Даллесе, и они непременно свяжут его исчезновение с этим делом.

— Разве судья не запретил им слушать новости, касающиеся процесса? — спросил Батталья.