— Библиотека — это замечательно, — задумчиво произнесла я. — Но библиотеку оставим на крайний случай.

— Идите прогуляйтесь, — неожиданно благожелательно предложила моя собеседница. — У нас не город — рай по сравнению с Москвой. Тишайшее место, чистый воздух… Недаром все состоятельные люди из столицы не прочь к нам перебраться! Все места возле реки уже давным-давно скуплены. Преступности никакой, вечером по городу можно ходить не боясь. Вам у нас понравится… Кстати, а вы надолго к нам?

— Да вот не знаю, — с сомнением в голосе ответила я. — Как получится… Может быть, на месяц, может быть, на неделю… У меня в квартире капитальный ремонт после потопа — соседи залили. Жить негде, вот Виталий Васильевич меня и пригласил пока здесь погостить. Они с моим отцом были большими друзьями… Да и Маше, говорил, веселее будет… А я Машу вчера в течение минуты только и видела. Даже и не знаю, вроде бы в соседних комнатах живем, а еще не знакомы.

— Ничего, еще познакомитесь, — пообещала Наталья Ивановна, заканчивая кромсать несчастных птиц. — Можете прямо сейчас приступить.

Я расценила ее слова как желание лишиться моего бесценного общества и с принужденным видом произнесла:

— Да, пожалуй, я пойду. Не буду вам мешать!

Уже в дверях меня настиг холодный металлический голос:

— А если Стасик опять будет к вам приставать, как вчера… Гоните его смело в шею! Он у нас слегка помешан на девушках…

Я поняла, что в этом доме ничто не может сохраниться в тайне. Но как же может сохраниться в тайне, кто проносит наркотики в дом?

Огромный дом замер, притихнув. Низкое розоватое солнце несмело заглядывало в окна, на полу лежали теплые квадраты солнечного света. Пора было обследовать место своего обитания.

В комнате рядом с солярием я заметила приоткрытую дверь. Из нее тянуло сыростью, доносилось журчание воды — разве можно было пройти мимо и не заглянуть? Это оказался зимний сад. Прозрачный потолок и две стеклянные стены пропускали достаточное количество света. Посреди зеленой массы тропических растений, клонивших свои жирные ветви долу, среди цветов в каменном японском саду мягко журчал крошечный фонтан, сверкая ослепительными брызгами в луче солнечного света. Пахло землей, зеленью и еще какими-то цветами, раскинувшими свои пурпурные соцветия навстречу солнцу. Изумрудные плющи взбирались по шпалерам, образуя зеленую волну, струящуюся живым водопадом. Китайская роза улыбалась красными губами бутонов, готовых вот-вот распуститься.

— Какая прелесть! — не удержалась я и сделала шаг вперед, любуясь неожиданным великолепием.

Справа от меня послышался шорох. Оглянувшись, я заметила среди белых свадебных азалий девушку с потусторонним видом. Это была Маша. Она полулежала в плетеном кресле-качалке и, по-видимому, слушала плейер — из уха по плечу спускался черный провод.

— Ой, извините. — Я сделала еще один шаг вперед. — Я не знала, что здесь кто-то есть…

И натолкнулась на невидящий, с расширенными зрачками, взгляд. Этот взгляд отталкивал, не желая меня впускать в свой мир. Я замялась в нерешительности. Но, в конце концов, я здесь не для того, чтобы быть незаметной и всем удобной мышкой. Пора, наконец, растормошить эту томную принцессу на горошине. Тем более, что никакой принцессой она на самом деле не является.

— Привет! — Я присела на каменный бордюр фонтана и кивнула на плейер: — Что слушаешь?

Потусторонний взгляд, ткнувшись в меня, немного смягчился, стал как будто определеннее.

— Мне Наталья Ивановна сказала, что можно осмотреть дом, — произнесла я, будучи уверенной на сто с лишним процентов, что меня не слышат.

Взгляд Маши стал чуть более осмысленным и, вернувшись из небытия, как будто впустил меня в поле своего зрения. Ноздри ее были припорошены белым порошком. Вертикальная складка прорезала высокий желтоватый лоб, лежащая на колене рука нехотя потянулась к наушникам.

— Маша, я здесь ничего и никого не знаю, — начала я, не слишком задумываясь над словами. — Может быть, пойдем прогуляемся по городу, погода-то какая, а?

— Что? — Маша еще больше нахмурилась, стараясь осознать мои слова, но это ей, очевидно, удавалось плохо.

Тут я обратила внимание: из наушников не доносится характерного сипения и ритма музыки — плейер был выключен. Что же тогда она слушала?

— Может, прогуляемся? — Я повысила голос, как будто разговаривала с глухой.

Маша отрицательно мотнула головой и снова откинула голову на подголовник кресла. Наушники продолжали лежать на ее коленях, но, несмотря на это, взгляд ее снова стал отдаляться и от меня, и от всего подлунного мира.

…Сойдя с рейсового автобуса, подруги сбросили на землю рюкзаки и удивленно огляделись. Над ними сияло высокое безоблачное небо, нещадно палило солнце, сильный ветер отбрасывал волосы на спину. Невдалеке виднелись пыльные дома и выжженные угрюмые деревья. Это был город ядерщиков, Щелкино. Впоследствии с этим городом у Маши оказалось связано очень много воспоминаний.

Город Щелкино был построен и заселен в середине восьмидесятых годов специалистами со всей страны, чтобы обслуживать гигантскую атомную электростанцию — Крымскую АЭС. Впоследствии к недостроенной Атомке присоединились еще и Ветряная, и Солнечная электростанции. Здесь до сих пор вращаются, отсвечивая алюминиевым блеском, лопасти огромного ветряка, греются на ослепительном южном солнце солнечные батареи, а Атомка так и осталась недостроенной. Ее заморозили на последней стадии строительства — ядерное топливо не успели привезти, не успели даже накрыть корпус огромной металлической крышкой — эта крышка и по сей день валяется на стройплощадке, ржавея от соленых ветров, точно огромная летающая тарелка, приземлившаяся на минутку в степи, да так и оставшаяся там на веки вечные.

До сих пор возле Атомки упирается стрелой в небо портальный кран, а по городу циркулируют предания о том, как однажды два обкумаренные «наркоши» после забойной дискотеки решили прогуляться по стреле в поисках острых ощущений. После этого променажа их тщательно соскребали с земли, а то, что осталось от парней, сложили в целлофановый пакетик, один на двоих, и увезли в неизвестном направлении. Под станцией и сейчас находятся катакомбы, в которых бродят вконец одичавшие местные жители, надеясь отыскать в черных лабиринтах что-нибудь полезное для хозяйства.

Первое, что открылось взорам подруг, ступивших на скудную землю Азовского побережья, — это серо-зеленая, как вытертое бильярдное сукно в третьеразрядном кабаке, гладь ребристого от ветра залива и — паруса, паруса! Белые паруса до самой линии горизонта! Под знаменитым шквальным норд-остом, постоянно дующим в этих краях, паруса то скользили плавно, красиво взрезая морскую гладь, то хлопали, изредка заваливаясь набок и исчезая из виду. Казалось, что белые треугольники движутся по собственной воле, — с большого расстояния невозможно было разглядеть серфингистов, прижавшихся к мачте.

Что серферу надо для полного счастья? Совсем немного на первый взгляд — вода, солнце и, главное, ветер, сильный ветер. Чем сильнее, тем лучше. Правда, для начинающего сойдет и слабый ветер или легкий дневной бриз, для начала даже полный штиль подойдет. Но для профессионала нет ничего лучше, чем устойчивый, без порывов, ветер пятнадцать-двадцать метров в секунду. Поэтому приходится серфингистам зачастую ждать у моря погоды, а это очень муторное дело. То сидишь целый день на бережку, с тоской посматривая на небо — не нагонит ли тучи, а с ними придет и ветер, то похлюпаешься у бережка, внутренне тоскуя «без винда», то вдруг как задует штормовой порывистый вихрь — тоже нет особого удовольствия, во время бури удержаться на доске может только суперпрофессионал, да и то…