Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уже в марте случился интересный случай — в отряде уже было около сотни бойцов и к постам вышел человек и потребовал отвести его к командиру. Привели этого человека ко мне и это пришелец предъявляет шелковку — удостоверение представителя Центрального партизанского штаба и требует от меня сдать командование отрядом ему. Вот так просто — сдавай командование, принято такое решение. Но для начала я предложил ему убить немца и тут этот представитель рассказал мне о правилах войны и что мне не сойдет с рук убийство пленных. Я снова спросил — будешь стрелять, и не получив ответа просто застрелил этого посланца Центрального Штаба. Отряд уже давно мозолил глаза местным командирам. Приказы от них не принимает и действует самостоятельно, это раздражало местное партийное руководство. Особо раздражало, что отряд не отдал свое оружие на создание другого отряда, который должен был стать образцовым и показать Москве успехи местного партийного командования. Да и представителям НКВД не нужен был независимый партизанский отряд. Информация о расстреле представителя центрального штаба мгновенно дошла до всех
заинтересованных лиц и в Москву полетели шифровки о моем беспредельном поведении. В Москве тоже не поняли такого поведения. Что это за новые веяния расстреливать представителей Москвы. Нашлись и среди личного состава и моего партизанского отряда обиженные судьбой и мною и прилетевший конвой принял меня под белы руки и повез на следствие в Москву и ждали меня долгие допросы и трибунал, который открыто меня должен покарать за такое беспредельное поведение. Были ли у меня шансы на справедливый суд, минимальные шансы были, но по факту Центральный партизанский штаб требовал моей головы. Брали меня жестко и очнулся я уже в самолете увозящим меня в Москву и оглядев салон я обнаружил и пяток свидетелей. Это были как раз те кто был не в восторге от процедуры проверки…
Глава 16
Прилет в Москву для Архипова было возвращением в родной город. Будет ли из этого, что ни будь хорошее или принесет только горе его родным он пока не знал. Именно из этого города он ушел в ополчение и за этот город и своих родных он бился на подступах к Москве и ранили его здесь и здесь он попал в плен. Теперь вот будет решаться, что будет с ним дальше. Конвой злобно пихнул меня в спину и пинками направил его движение на выход из салона самолета. Мешок с головы мне не сняли и всем своим отношением показывали свое отвратительное настроение. Закинули в кузов автомобиля и поехали мы к тюрьме. Судя по разговорам рядом с конвоем и, свидетели обвинения. Надеюсь на Лубянке разберутся правильно в обстоятельствах дела. Мешок с головы сняли уже в кабинете следователя. За столом сидит мощный мужчина в форме с ромбами — дела мои или слишком хороши или слишком плохи. Комиссар государственной безопасности человек по определению очень занятой человек. Или разберутся или расстреляют. Данных моих не спрашивают и сразу вопрос — почему Вы расстреляли уполномоченного представителя Центрального партизанского штаба. Мой ответ ломает линию допроса. Уполномоченного Представителя Центрального партизанского штаба я расстрелял за отказ уничтожать немецких оккупантов. Комиссар остановился и помолчал, и снова задал вопрос, но уже явно не тот который хотел задать раньше. Обстоятельства, при которых Уполномоченный отказался убивать немецких оккупантов. Я, естественно, рассказываю. В партизанском отряде, который я создал и которым руководил до ареста мною установлено правило — каждый новый человек, который появляется в отряде для проверки должен расстрелять пленного гестаповца или немца карателя. В случае отказа от выполнения этого правила, этот отказавшийся человек считается предателем и с ним по обстановке или расстрел сразу или на допрос к особисту и все равно расстрел. Комиссар — и что прямо каждый человек проходит через такую проверку — да отвечаю каждый, нет у меня в лесу возможности проверять долго и что это такое за поступок — он видите расстреливать врага не будет. Во время войны и в лесу, там не нужны философы с абстрактной истиной. Практики нужны, идет война и убей врага лучший критерий истины. Вот так я считаю. Комиссар помолчал и спрашивает — кто может подтвердить Ваши слова. Так те пятеро, которых привезли со мной и могут подтвердить. Хорошо пока посидите попейте чай и бутерброды сейчас принесут и отдохните, пока мы свидетелей допросим. От чая я не отказался и бутерброды хорошо пошли. Даже если и расстрел, то хоть поем перед смертью. Прошло уже довольно много времени и меня никто не беспокоил и поставил стулья в один ряд и лег спать. Разбудили меня вежливо без грубости и отвели снова в кабинет к комиссару и там уже и сообщили. Мое дело рассмотрено и принято решение, и комиссар замолчал. И я молчу жду что дальше то будет. Решено Вас изъять из партизанского движения и направить для продолжения службы в управление особых отделов Красной Армии. Если Вы согласны, то Вам присвоят звание сержанта государственной безопасности и направят на фронт уполномоченным особого отдела на уровне полка. Есть — отвечаю куда надо туда и пойду служить и бороться с врагами нашего государства. Комиссар продолжает — я рад, что не ошибся в Вас. Пройдите в соседний кабинет и получите документы и награды. В соседнем кабинете меня сфотографировали на документы и пока делали фотографии я писал свою биографию и рапорт с отчетом о деятельности в партизанах. Примерно час делали фотографии и документы и принесли мне красную книжечку служебного удостоверения и две красные коробочки. И я наконец узнал — теперь у меня два ордена Боевого Красного Знамени — один за мужество в боях по защите Москвы и уничтоженный при этом немецкий танк и второй орден за мужество при создании