– Вам следует говорить потише, бвана.

– И где славный и добрый Мимир?

– О… он должен был прийти…

– Но?

– Но он занят крайне важными делами и не сможет сегодня явиться. Добрая Вэттэ уже поручили мне организовать для вас достойное и безопасное место для ночлега, бвана. Как только вы нагуляетесь…

– Уже нагулялся – прервал я его.

– По вашим друзьям…

– Мои друзья – пусть гуляют дальше. А вот я уже нагулялся. Хочу достойный ночлег, большой кувшин компота, бутылку самогона и блюдо этих ваших сраных канапе. Реально?

– Все организую немедленно. В сраных канапе чего должно быть больше?

– Белка. Мясо. Яйца. Что-нибудь обжигающе острое плюхни посреди блюдо – чтобы грязный гоблин макал канапе в эту лужу и жрал с чавканьем.

– Я вас понял. Все будет сделано. Если хотите – задержитесь здесь, скоро начнутся танцы. Или же можете проследовать к выходу, а я вас…

– Жду у выхода. И сделай доброе дело – предупреди моих, что я занят делами. Ну и позаботься о том, чтобы им тоже не пришлось искать безопасное место для ночлега.

– Разумеется.

Служитель удалился. А я, дойдя до начала портретной галереи, некоторое время потратил на изучение первых трех портретов – три тощие паучихи с высокими прическами. И у всех троих раскосые глаза, темные волосы, высокие скулы, намеренно крохотно нарисованные рты и яркие веера в унизанных кольцами пальцах. Вот те кто заложил небесные устои…

Лабах-Кепала появилась у второй паучихи. Зато у первой в руке был игдальстрел – куда более весомый и многоговорящий символ верховной власти. Высоко сижу, далеко стреляю, тебе в бошку, сука, попадаю…

Долбаный мемвас…

Бросив последний взгляд на становящуюся все веселее и шумнее разодетую толпу, я двинулся к выходу, покидая небесную вечеринку. У входа долго ждать не пришлось – минут через пять появился парень уже избавившийся от подноса и повел меня по извилистым коридорам. Окон нет, двери заперты, по ощущениям мы двигаемся по спирали, постепенно поднимаясь все выше.

Он довел меня до небольшого тупикового коридора с двумя дверьми. Указал на последнюю и посторонился, пропуская закутанную в серый плащ фигуру, несущую тяжелый поднос. Я зашел следом, притворил дверь и прислонился к косяку, с интересом наблюдая за официанткой, что удивительно неумело пыталась пристроить поднос на невысокий столик.

Скошенный низкий потолок. Еще одна дверь в дальней стене. Большое низкое ложе с горой подушек. Пара столиков. Два мягких кресла. Толстый ковер на стальном полу. А тут уютно…

– И как часто носите самогон грязным гоблинам, ваше величество? – спросил я, когда официантке наконец-то удалось ее нелегкое дело.

Стащив капюшон серого плаща, Вэттэ тряхнула золотистыми волосами и ослепительно улыбнулась, развязывая шнурок у шеи.

– Гоблин ты гоблин… во что же ты меня втравливаешь, гребаный низушек? А? Все сдохнем…

– А вдруг нет? – пожал я плечами и, отлипнув от косяка, сделал шаг к Вэттэ – А вдруг все будет как надо? И нам даже понравится…

– Вот насчет – даже понравится… сейчас и узнаем – на этот раз улыбка верховной паучихи говорила о чем угодно, но только не о политических делах.

Да и под сброшенным наконец плащом оказалось так мало одежды и была она столь воздушной, что считай ничего и не скрывала. Обхватив ее за талию, прижал к себе и, заглянув в паучьи глаза, спросил:

– А ты меня не сожрешь? После…

– Кто знает, гоблин, кто знает… – с удивительно сексуальной хрипотцой ответила паучиха, запуская коготки под мою тесную рубаху – Кто знает…

* * *

Пропуская сквозь пальцы спутанные и влажные золотистые волосы, я спросил:

– Почему он еще жив?

– Мимир? А с чего ему умирать? Он силен и молод. На нем золотая капля.

– Он… стоп… что на нем?

– Золотая капля. Походная аптечка.

– Я тут недавно купил лучшее из предложенного – красные.

– Дерьмо из автомата – скривилась лежащая у меня на груди паучиха, подложившая под подбородок ладони – У меня обычная. Хотя мечтаю о родной серебряной и многоногой. С алой каплей в центре.

– Ты о броши?

– Конечно. Она куда мощнее любой из аптечек. И перезарядить-пополнить можно в любом аптечном торгмате.

– Но зачем тогда Мимир таскает золотую аптечку? У него брошь. Лабах-Кепала на груди могучей.

– Только для паучих – усмехнулась Вэттэ и я снова ощутил на коже ее коготки. Она обожала царапаться и кусаться – как я успел выяснить за последние пару часов.

– Ясно… – в голове зажужжали новые вопросы, но отогнав их усилием воли, предпочел сосредоточиться на главных текущих проблемах – Так почему Мимир еще жив? Походная аптечка не всегда может сохранить жизнь.

– Не все так просто, гоблин.

– Так расскажи. Чем больше я знаю – тем больше и тем быстрее смогу сделать. Я гоблин действия. Смекаешь, крошка?

– Смекаю… – она рассмеялась и поерзала на мне, устраиваясь поудобней – Я не крошка, гоблин. Я паучиха.

– Мне повторить вопрос?

– Ух как голос построжел… пугаешь меня, гоблин?

– Ну?

– Нельзя просто так взять и убить верховного паука.

– Потому что?

– Потому что тут же соберется верховный совет и будет выбран новый вождь из достойнейших. Само собой из мужиков. И само собой самый достойный – это…

– Я понятия не имею. Кто?

– Стрелка владеющего игдальстрелом. Заслуженного боевого паука с плюсовым рейтингом и наградами. Таких сейчас пятнадцать. Включая меня. Не ожидал?

– Сначала и предположить не мог. Но сейчас – вволю тебя пощупав – убедился, что за себя ты постоять можешь. Мышцы, мышцы, тугая кожа.

– И упругая задница – добавила Вэттэ.

– И она – согласился я – Игдальстрел тут причем?

– Таково правило. На пост верховного паука может претендовать только воин владеющий игдальстрелом. Когда-то винтовок было пять. Две слава эльфам уничтожили – и вроде как специально, хотя история умалчивает. Осталось три. А теперь две.

– Кто установил правило?

– Мать.

– Система… и откуда такое правило взялось?

– Кто знает? Но обойти его невозможно – пробовали. Система не признает паука лидером если тот не имеет достаточного боевого статуса и не имеет в личном владении игдальстрела. Снайперская винтовка – скипетр. Главный символ паучьей власти. А Лабах-Кепала… просто украшение.

– Что за странное название?

– Кто знает? Наверняка оно что-то означает.