— Я искал свою одежду и, к несчастью, не услышал, как мисс Лоуренс постучала.

— Как нехорошо получилось! Мисс Лоуренс, вы должны были сразу покинуть комнату.

Не глядя на него, миссис Роули стремительно утащила Анушу за дверь. В дверях они столкнулись со слугой, который нес в руках большой кувшин с водой. Слуга посмотрел на Ника с выражением, понятным на любом языке: «Я же вам говорил».

— Где моя одежда?

— Принесу, как только получу ее от dhobi wallah[23], сахиб. Он сказал, что кровь хорошо отстиралась, a daiji[24]уже починил ваш сюртук. Сейчас принесу вам завтрак, сахиб.

На то, чтобы умыться, побриться и одеться, у Ника ушло немало времени. Есть приходилось одной рукой, и та дрожала от слабости. Он проклинал дакойтов, а еще свою физическую слабость и слабоволие.

То, что, целуя Анушу, он был совсем не в себе, его ничуть не оправдывало. Черт побери, Джордж доверил ему свою дочь. А ведь он стал Нику настоящим отцом и даже спас ему жизнь, словно подарив ее во второй раз, отчего эта девушка становилась ему практически сестрой. И Ник говорил ей, что ему можно доверять. Однако с первого момента их встречи здравый смысл постепенно покидал его, в результате совсем покинул вместе с кровопотерей.

Ник бросил на стол салфетку.

«Надо лучше сохранять самообладание, иначе может случиться нечто большее, чем этот одурманенный поцелуй, и тогда все может закончиться у алтаря, — подумал он. — Можно пойти на компромисс с совестью и не признаваться Джорджу в своем идиотском поведении прошлой ночью. Но если случится нечто похлеще, старик схватится за ружье, и у него будут на то все основания».

При мысли о повторном браке его передернуло. Женщины хотели слишком много из того, что он не мог им дать, и нуждались в том, чего он не мог обеспечить. Он не должен был жениться на Миранде.

Ник не мог избавиться от воспоминаний о ее смерти. Хрупкое, из-за беременности, тельце мечется в лихорадке во влажной жаре калькуттского лета. Слишком слабое, чтобы бороться с болезнью.

У него нет нужды в наследнике, нечего передавать, ни состояния, ни титула. Имеющиеся средства он оставит на благотворительность, и пусть его тело обращается в прах на кладбище. Лить слезы из чувства долга здесь некому, и вьюнки с папоротниками быстро затянут выбитую на камне надпись.

— Сахиб? Еще чаю, сахиб?

— Нет, спасибо.

Что-то он совсем впал в меланхолию. Ник заставил себя встряхнуться. У него есть карьера, амбиции, а мир полон женщин, которые на все согласны и без кольца на пальце. Место на кладбище будет дожидаться его еще много лет, по его мнению. И уж определенно подождет, пока он доставит Анушу Лоуренс в Калькутту, где ее ожидает новая, жизнь. Двигаясь медленно, по-стариковски, и ненавидя себя за это, Ник с трудом поднялся и потащился к двери.

— Все было легко. Даже не понимаю, из-за чего весь этот сыр-бор, — заявила Ануша, сидя в небольшой парусной лодке. Скрестив ноги и прислонившись спиной к мачте, она с удовлетворением разглядывала раскинувшуюся перед ними реку.

— Легко? — возмутился Ник. Он сидел рядом с ней в шезлонге. — По-твоему, легко отыскать за какие-то пару дней лодку без течи, команду, которая не зарежет нас в наших постелях, накупить провизии, разобраться с лошадьми, извлечь тебя из лап миссис Роули, а меня из когтей доктора? И все только благодаря моим превосходным организаторским способностям и силе характера.

Она не сразу смогла перевести, что он сказал. Большую часть времени они говорили по-английски, и Ануша обнаружила, что с замечательной легкостью вспомнила язык, mata говорила с ней на обоих языках в равной степени. Но многие фразы все равно выглядели очень странно, и, чтобы понять их, приходилось напрягаться.

— Просто ты устал и потому хандришь. Так сказала миссис Роули. У тебя еще сильно болит плечо?

— Немного болит.

Она не знала, что такое хандрить, но выглядело это не слишком радостно. Едва поднявшись с постели, Ник постоянно проявлял несдержанность.

— Я распаковала в каютах наши вещи. Там очень мало места — зачем ты приказал поставить перегородку? Она занимает слишком много пространства, особенно из-за дверей.

— Зато у нас теперь по отдельной каюте.

«Ах, значит, все из-за того поцелуя». Она до сих пор помнила его вкус: смесь бренди, специй и чего-то чисто мужского. Ануша облизнула губы, словно могла его ощутить.

С того знаменательного утра Ник ни разу об этом не вспоминал, вначале она даже думала, что он просто выкинул случившееся из памяти. Но сейчас понимала, что это не так. Довольно приятно сознавать, что он не доверяет себе оставаться наедине с ней, это давало ей ощущение странной женской власти. С другой стороны, если бы он действительно ее поцеловал и проделал бы многие другие вещи, о которых она думала каждый раз, когда видела его большие руки и стройное тело, его несдержанность была бы намного сильнее. А уж узнай об этом ее отец, он заставил бы Ника на ней жениться.

Она не хотела выходить за мужчину, который желает от нее только одного. Если вообще желает. Она попыталась представить себя женой Ника. Ей бы пришлось превратиться в настоящую европейку. Она не могла бы жить на женской половине дома. Пришлось бы носить эту ужасную английскую одежду и учиться командовать слугами, как миссис Роули. И перенять респектабельные манеры angrezi, которые стесняют и ограничивают еще хуже, чем женские покои дворца.

Ник уходил бы на опасные задания или вместе с армией разъезжал по стране, а она сидела бы дома и растила детей в чуждом для себя мире. И он никогда бы ее не полюбил, даже если бы она сама недальновидно в него влюбилась. Это ежедневно причиняло бы ей острую боль, сродни удару маленького кинжала.

Нет, надо все взять в свои руки и построить жизнь заново. Так, чтобы никто уже не смог к ней приблизиться и причинить боль.

— В чем дело?

Ануша обернулась и встретилась с его хмурым взглядом. Она чуть не призналась, что страшится грядущего одиночества. Но нет! Нельзя забывать, здесь он на стороне отца. Хочет доставить ее в Калькутту любой ценой, пусть даже в заплечном мешке, если понадобится. Так что пока надо вести себя, как ему хочется. Пусть он привезет ее в Калькутту, а там она соберет свои деньги и драгоценности, только ее и видели.

— Река довольно интересна, но я скучаю по Раджату.

Ник полулежал в расслабленной позе, вытянув правую руку вдоль тела настолько близко, что, наклонись Ануша хоть чуточку, задела бы плечом тыльную сторону его ладони. Как было бы заманчиво сократить это крошечное расстояние и посмотреть, вернется ли ощущение маленьких огненных стрел под кожей и сладкой боли внизу живота.

Она знала, что это сексуальное желание и его очень интересно исследовать. Мужчины, кажется, испытывают его к любой мало-мальски симпатичной женщине. Интересно, а женщины, однажды осознав себя таковыми, испытывают его к любому мужчине? Согласись она на брак с кем-то из многочисленных претендентов, ничего к нему не испытывая, как бы она себя почувствовала? Все эти интригующие моменты, которые происходят между мужчиной и женщиной… за отсутствием желания смущали и озадачивали. Если она испытывает к Нику влечение, что это означает?