* * *

Ормак Квай-Джестра сидел в своем походном шатре и лениво пробегал глазами свиток с показаниями, не обращая внимания на крики, доносившиеся снаружи, где были расставлены жаровни, на которых палачи медленно поджаривали захваченных в результате карательной экспедиции людей.

Первому Советнику удалось отыскать дом в месте, указанном Сафиром-Маградом, и даже перехватить небольшую группу «заговорщиков» — двенадцать человек, среди которых были три профессиональных воина и два аристократа. Правда, старика, о котором говорил Сафир-Маград, там не оказалось, и это раздосадовало Ормака, который с удовольствием потолковал бы с ним о том, кто и зачем построил дом в лесной глуши. Впрочем, Ормак утешался надеждой, что кому-нибудь из пленников известно достаточно для того, чтобы отчет о проведенном расследовании оказался впечатляющим. Во всяком случае, он приказал палачам сделать все возможное, чтобы добиться от них признаний.

Ормак вздохнул и откинулся на спинку кресла. Пока заговорили только трое: один крестьянин и два ремесленника. Это были мелкие сошки, и все, что они знали, уместилось на одной странице. Их наняли помочь перенести вещи из дома в лесу до границы с Шуаданской провинцией. Зачем и кто — неизвестно. Ничьих имен при них никто не называл. Ормак почти верил этим троим, но отпускать, конечно, не собирался. Всегда оставалась вероятность, что они просто прекрасно владеющие собой шпионы. Лучше перестраховаться.

В палатку заглянул ученик палача и почтительно склонился.

— Что? — спросил Ормак резко. — Говори быстрей.

— Еще один хочет дать показания, господин, — ответил ученик, не поднимая глаз.

— Кто?

— Тот, что все время кричал, будто ничего не понимает, — ученик криво усмехнулся. — Мол, он оказался в лесу случайно.

— Идем, — Ормак поднялся и вышел из палатки.

На улице стоял запах горелого мяса. На жаровнях корчились люди, некоторые были без сознания, и палачи усердно поливали их из ведер холодной водой.

— Сюда, господин, — указал ученик палача, следуя на шаг позади Ормака.

— Это он? — Первый Советник невольно поморщился при виде обезображенного человека, которого еще несколько часов назад видел совершенно здоровым. Теперь его трудно было узнать. Впрочем, Ормак, привыкший к подобным зрелищам, не чувствовал отвращения, ему просто неприятно было видеть нечто настолько неэстетичное.

— Да, господин, — подтвердил ученик.

К Ормаку приблизился палач в красной плоской шапочке и с закатанными до локтей рукавами. Он держал перед собой раскаленные щипцы.

— Этот человек хочет говорить, — сообщил палач с самодовольной улыбкой.

— Ты настоящий мастер, — похвалил Ормак. — Позовите писца.

— Он уже здесь, — ответил палач, указывая на худого человека в серых одеждах, стоявшего поблизости с пером и чистым свитком.

— Я не заметил тебя, Джаррат, — сказал Ормак, — подойди.

Когда писец приблизился, Ормак кивнул палачу, и тот, крякнув, подошел к своей жертве и, ткнув кулаком, сказал:

— Эй ты, ничтожество! Господин Первый Советник хочет послушать, что ты скажешь. Советую начать немедленно, если не хочешь, чтобы я вскрыл тебе брюхо и запустил туда пару полевых мышек. — При этих словах палач хохотнул так свирепо, что допрашиваемый вздрогнул, словно к нему приложили раскаленное железо.

— Я готов! — прохрипел он. — Что вы хотите знать?

— Как тебя зовут? — спросил Ормак громко.

Человек облизал тубы и проговорил, тщательно выговаривая слова:

— Акван Диарг Малладок.

— Кто ты такой?

— Капитан армии сопротивления.

— Сопротивления кому? — спросил Ормак, уже зная ответ.

— Вам.

— Ты имеешь в виду Урдисабан?

— Вот именно! — человек судорожно сглотнул. Было заметно, что ему трудно говорить.

— Дайте ему воды, — велел Ормак.

Когда палач поднес ковш к губам допрашиваемого и позволил тому напиться, Квай-Джестра задал следующий вопрос:

— Чем вы занимались в лесу?

— Пытались скрыться.

— Почему?

— Мы не знали, что нас обнаружили, и пришли на пункт, следуя договоренности. Но в доме никого не было, только записка, что нужно бежать, — человек через силу усмехнулся. — Но мы не успели.

— Куда вы направлялись, когда были задержаны?

— Задержаны? — человек замолчал, словно задумался, и палач немедленно приложил к его груди раскаленные щипцы, которые все время держал наготове.

— Отвечай быстро, — предупредил он спокойно.

— Хорошо, я понял, — простонал человек, скривившись от боли. — Мы хотели добраться до Шуадана, а оттуда переправиться в Казантар.

— Почему туда?

— Все знают, что он опасается Урдисабана и, несмотря на заключенный мир, возможно, даже готовится к войне с ним. Мы хотели найти там укрытие.

— У вас есть перевалочный пункт в Шуадане?

— Нет. Эти слабаки сразу покорились вам, — человек презрительно сморщился. — С ними не удалось договориться. Все боятся тайной полиции и готовы донести на кого угодно, лишь бы не подумали, что они замышляют что-то против своих новых хозяев.

— Кто вы такие? — спросил Ормак, не обращая внимания на реплики допрашиваемого.

— Я же сказал: армия сопротивления.

— Подробнее. Кто вас организовал, какие у вас цели и задачи? Как вы работаете? Рассказывай по порядку, если не хочешь умереть в мучениях.

— Ладно, — пленник перевел дух. — Насколько мне известно, главный у нас Магоро, но я его никогда не видел я даже не знаю, кто он и где живет. Думаю, это секрет, в который мало кто посвящен.

Меня завербовали после того, как нашу армию разбили, и мы отступали к северной границе. Я был ранен, и меня захватили, но потом оставили умирать, так же как некоторых других. Нас нашли люди, как потом оказалось, члены тайной полиции Лиам-Сабея. Они занимались тогда тем, что старались объединить разрозненные остатки нашей армии. Думаю, Магоро один из них.

— Что ты слышал о нем?

— Очень немного. Говорят, ему около сорока или больше, он явно из аристократов. Но он редко показывается на глаза.

— Кто его видел?

— Почти никто.

— Назови имена! — потребовал Ормак. Он даже подался вперед от нетерпения.

Человек молчал. Квай-Джестра кивнул палачу, и тот прижал щипцы к животу допрашиваемого. Тот застонал, стиснув зубы, но ничего не сказал.

— Послушай, — Ормак старался говорить хладнокровно, — запираться поздно. Ты уже почти все рассказал, не осложняй себе жизнь. Мы все равно заставим тебя говорить.