так, живыми, и опускали за борт — на потеху Пожирателю! Убитых, впрочем, тоже отправляли ему же… Но мертвечину, говорил дед, эта тварь любит не так сильно, хоть и ест подчистую. Пока этот страшный монстр жил на днище, ни одна акула и на милю не смела подплыть к пиратскому кораблю, а его утроба была воистину бездонна и ненасытна!..

Но настали чёрные дни и для Астига. Император Аргоса, Барадез Четвёртый, разъярённый потерей драгоценностей, которые ему отправили в виде подарка для строившейся тогда великолепной усыпальницы его отца, выслал на захват «Акулы» прямо на острове Потерянных Душ, весь свой флот: ни много, ни мало, сорок боевых галер. Скорее всего, им помогло то, что как раз случился мёртвый штиль. Пожиратель, плохо чуящий в затишье, не смог предупредить Астига вовремя.

Да и не больно-то поплаваешь под парусом без ветра — не то, что галеры с гребцами-рабами!.. Словом, они как крысу, загнали Астига с «Акулой» в бухту его же острова, не позволив, к счастью, кораблю — пристать к берегу, а команде — разбежаться.

Корабль сожгли, команду почти всю перебили… А самого Безухого, словно щегла, поймали сетями. Затем в цепях его и остатки команды привезли с триумфом в Мессантию… Вот уж радовалось купечество Аргоса-то!

Команду, конечно — на кол! Чтоб порадовать всех жителей и гостей столицы их мучениями и воплями, длившимися, по рассказам, три долгих дня… А самого Астига, на потеху уже императору, живого и невредимого, затолкали в крошечную стальную клетку — размером три на три на три фута…

И подвесили на цепи к тридцатифутовому столбу, в самом центре главной базарной площади, прямо напротив фасада императорского дворца! Чтобы он подольше тешил самолюбие Барадеза, который, хоть усыпальницу отцу да и себе строил, а умирать отнюдь не спешил.

Раз в день клетку опускали, и давали заключённому воду, или там, помои, или ещё чего похлеще — Хм! — а кормили только отбросами и гнильём. Своими криками и воем он привлекал множество любопытных — особенно из других стран. Так что Аргосская торговля много выиграла: и благодаря безопасному морю, и благодаря понаехавшим толпам любопытных с толстым кошельком… Год Астиг продержался.

Но если судьба капитана «Акулы» и команды хорошо известна, никто не может сказать ничего определённого о судьбе стигийца и Пожирателя. Адепт тёмного Сэта, говорят, видя, что поражение неминуемо, и хорошо понимая, что ему-то точно пощады не будет, кинулся прямо в воду, и уплыл куда-то в глубину… На поверхности он больше не появлялся… Помогло ли ему страшное чудище спастись? Неизвестно. Зато известно, где затонули остатки «Акулы». — Эльдорн сделал драматическую паузу. Никто не дышал…

— Как раз в центре той самой бухты, куда наш «Вестрел» так смело зашёл, чтобы запастись водой! — подать материал ветеран явно умел, — И я всё же думаю, что наш корабль был первым, осмелившимся посетить эту бухту. В любом случае, чем это обернулось, вы знаете. Думаю, за шестьдесят лет он достаточно проголодался…

А теперь, так как мы не можем договориться с Пожирателем — да и вряд ли захотим! — нам остаётся… только убить его! А как это можно сделать, клянусь потрохами Себралла, мне не известно. Или придётся бросить наш корабль, а самим спасаться на берегу. По суше эта тварь передвигаться уж точно не может!

— Бросить «Вестрел»?! — Конану показалось, что он ослышался, и в наступившей после его возгласа зловещей тишине повисло удивлённое молчание всей команды, — Да ты совсем спятил со своими россказнями, Эльдорн! А ведь всегда был славным воином и надёжным товарищем!..

Бросить «Вестрел»! Это ж надо! — Конан перевёл дыхание, — Нет, мы не бросим наш корабль! Ведь это — наш дом! А дом не бросают! Да и позору потом не оберёшься — мы, отчаянные корсары, отдали корабль какой-то, пусть и древней, скользкой реликвии древности! Нет, мы будем биться за свой «Вестрел»!

— Я, конечно, безмерно уважаю тебя и твоё мнение, Конан. Капитан Конан, — подчеркнул со значением последние слова нарочито спокойно Эльдорн, — Но объясни нам, пожалуйста, как ты собираешься сражаться с бессмертной тварью, которая, к тому же, больше всего нашего корабля? И для которой океан — дом родной?

— А посмотри-ка сюда, старый плут! — усмехнулся киммериец, — Видишь? Вот поганая кровь этой твари, а вот и его щупальце! Про эти вот мелкие обрубки я не говорю… Но вот это — уже солидно! И я обрубил его один! Если можно отрубить и ранить, значит, можно и убить!

Вот скажи, сколько всего щупальцев бывает у твоего Пожирателя?

— Во имя Мирты Пресветлого, Конан! Что ты говоришь? Почему — моего?! Сто лет бы он мне нужен! — поспешил откреститься от всякого родства с мерзкой подводной уродиной Эльдорн, — Ну, как говорил дед, не меньше пятнадцати основных щупалец! И ещё два больших — для особо сложной и тяжёлой работы…

— Ага, отлично! Получается: по три человека на щупальце! Даже лучше — этим уже меньше! — Конан пнул тридцатифутовое осевшее на палубу скользкое и начинавшее уже разлагаться в отвратительную жижу бескостное щупальце, — Для таких героев, какими я командую, это даже легче, чем любой абордаж! — он гордо огляделся, — Вот послушайте: я сражался и с магами, и с тварями — порожденьями чёрных сил, мнивших себя тоже «бессмертными»!

Всё это ерунда! Раз есть плотское тело — из мяса и крови, любая тварь может быть убита! Пусть даже для этого придётся разрезать её на тысячу кусочков! Вы все меня знаете — клянусь дыханием Мирты, если мы не одолеем чёртова Пожирателя, мою долю добычи вы разделите между собой!

Рёв, гул голосов, смех и топот показали варвару, что своей цели он достиг: раззадорил и вселил уверенность в своих людей не на шутку. Ведь уж в это никто точно не верил — чтобы Конан, да отдал кому-то добровольно СВОЮ долю!.. Общее мнение высказал как обычно, Велтран, единственный остававшийся спокойным в общем галдёже:

— Капитан, хватит раззадоривать ребят! Мы и так хотим отомстить за троих братьев, и отстоять свой корабль. Вопрос только в том, как это сделать без новых жертв. Мы же не можем воевать с ним под водой! А вылезать на палубу, я думаю, он теперь не скоро осмелится! — он тоже от души пнул зловонное щупальце, а остальные довольно заржали, — И как прикажешь его оттуда доставать? Попросить? Или предложить солёных орешков?

— А что, хорошая мысль! — но затем Конан грозно сдвинул брови, — Боюсь только, не случился бы у него запор от наших орешков! Ведь они будут с шипами и