— Ты о чем? — спросил он.

Шота указала на странную группу женщин возле ее трона.

— Видишь ли, я пришла в Биндамун, в свой зимний дворец, чтобы созвать ковен.

Кэлен рассматривала линию мрачных женщин возле трона Шоты. Их было шесть с одной стороны и пять с другой. Хотя все женщины отличались друг от друга, у них было кое-что общее: они действительно выглядели как ведьмы. Все они соответствовали историям, которые она слышала в детстве от волшебников. От них веяло опасностью.

Вдруг она поняла, что в плане Шоты есть изъян.

— Я не собираюсь поучать тебя, — сказала Кэлен, — но в ковене тринадцать ведьм. Если считать тебя и остальных леди, получается двенадцать. Тебе не хватает одной.

— Расскажи подробнее, — попросила Шота с веселой улыбкой.

Кэлен пожала плечами:

— Мы убили Мораваску Мичека, который должен был занять место тринадцатой ведьмы. Без тринадцатой твой ковен не соответствует основному требованию, поэтому ты не можешь получить его силу.

— Мичек? Ведьмак в ковене? — с отвращением переспросила Шота и снисходительно фыркнула. — Это смехотворно. Он никак не мог стать частью ковена. От него больше пользы от мертвого, чем от живого. — Она снова улыбнулась, подавшись к Кэлен. — Но спасибо за идею его использовать.

Кэлен понятия не имела, как Шота может использовать мертвого Мичека.

— Ладно, — решила продолжить Кэлен и указала на ведьм, — мне не нравится это говорить, но в таком случае ты ведьма с недоковеном. Как я и сказала, если считать вместе с тобой, тут только двенадцать ведьм. Без тринадцати ты не сможешь призвать силу ковена.

— Да, знаю. — Шота невесело улыбнулась. — Поэтому я вынудила вас привести мне тринадцатую ведьму.

Кэлен заморгала, смутившись спокойной уверенностью Шоты.

— Как это понимать?

Угрожающе сверкнув глазами, Шота подошла к Шейле.

Когда ее лицо оказалось лишь в нескольких дюймах от лица Шейлы, она указала себе за спину:

— Иди и займи свое место среди сестер-ведьм.

Кэлен вдруг поняла, что Шейла ведет себя до странности тихо. Она увидела, что колдунья словно находится в трансе и глядит прямо перед собой, не моргая.

Шота щелкнула пальцами:

— Живо.

Не протестуя, не задавая вопросов и вообще ничего не говоря, Шейла деревянной походкой направилась к женщинам возле трона. Подойдя к ним, она заняла место в конце шеренги из пяти женщин. Теперь их было шесть с одной стороны трона и шесть с другой. Вместе с Шейлой в линии стояло двенадцать ведьм, а Шота была тринадцатой. Теперь Шота имела достаточно ведьм, чтобы воззвать к силе ковена.

— Шейла, — позвал Ричард. — Что ты делаешь?

Когда он ринулся к ней, Шота направила на него ладонь, словно устраняя его. Кэлен не знала, что за силу дает ковен, но в историях волшебников говорилось о ее грозности.

В воздухе материализовался Мораваска Мичек — словно его труп вытащили прямо из преисподней. В форме духа он выглядел столь же пугающе, сколь и при жизни. Кэлен пожалела, что упомянула его имя. Мертвец был полупрозрачным и походил на полусгнившие останки. Его грудь была залита кровью из раны от ножа Кэлен, а внутренности свисали из зияющей раны на животе и тащились по полу.

Его рот открылся в рыке, который сотряс помещение и вызвал у Кэлен ощущение, что ее глаза вдавило в череп. Мичек резко рванул через зал, плывя по воздуху; внутренности развевались позади него.

Он врезался в Ричарда, и того отбросило с такой силой, что впечатало в каменного ворона. Дух Мичека, выполнив то, для чего его призывали, убрался обратно в мир мертвых.

Ричард поспешно встал, не впечатленный колдовством Шоты.

— Шейла! — крикнул он. — Не делай этого! Не позволяй Шоте делать это с собой! Уходи от них!

Кэлен едва могла поверить, что женщина, которая не раз спасала ей жизнь, присоединилась к Шоте. Она тоже стала выкрикивать имя Шейлы, умоляя отойти от остальных.

— Если это утешит вас, — в тоне Шоты неожиданно прозвучало сочувствие, — знайте, что это не выбор вашей ведьмы-полукровки. Это мой выбор, мой приказ — как великой ведьмы. — В ее голосе зазвучал металл. — Но ведьма с такой смешанной силой — это мерзость, как и ваши дети. Я буду использовать ее до тех пор, пока меня это будет устраивать. Когда закончу, я устраню ее, как и любое другое подобное преступление против природы.

Кэлен ощутила, как от ее лица отлила кровь.

— Шота, ты не можешь этого сделать. Ковен взывает к преисподней, а значит, и к магии Ущерба. Ты сама сказала, что ведьма со смешанной силой — преступление против природы.

Шота наклонилась к ней с убийственным видом:

— Я уже тебя предупреждала. Ты не слушала. А это — последствия.

Кэлен знала, что даже при лучших обстоятельствах ее дар и дар Ричарда не сработают против ведьмы так, как против других людей. Ведьмы умели обращать твою силу против тебя, зачастую с фатальными последствиями.

Но теперь Шота созвала ковен, и их с Ричардом дар против нее совершенно бесполезен. Кэлен надеялась, что Ричард помнит о предостережениях Никки по поводу сложностей, возникающих при попытке применить магию против ведьмы.

Но они оказались в таком положении, что это могло стать их единственным выходом, поскольку отказ от попытки сопротивляться означал смерть.

Глава 24

Ричард побежал к Шоте, но она снова выставила руку, и стена мерцающего света преградила ему путь. Он повалился на пол, в агонии прижав руки к животу.

Когда Ричард упал, все Морд-Сит схватились за эйджилы. Они уже увидели достаточно. Шесть женщин с развевающимися за спиной косами перепрыгнули через Ричарда, крича от смертельной ярости.

Едва они начали свою атаку, как появились призраки изуродованных мертвецов и схватили женщин. Как и Мичек, они были полупрозрачными, но достаточно материальными, чтобы вцепиться в Морд-Сит. Сквозь изодранную плоть мертвецов проглядывали кости. Даже когда женщин оторвали от земли, они продолжали атаковать призраков эйджилами и ножами, но на фантомы из другого мира это не оказывало никакого воздействия.

Существа из преисподней оттащили в сторону сопротивляющихся Морд-Сит и швырнули в каменных воронов, прямо между открытыми крыльями. Каменное крыло каждой из шести статуй обернулось вокруг Морд-Сит, надежно сковав. Духи, выполнив задачу, вернулись в мир мертвых.

Вторым крылом вороны продолжали держать каменные чаши с горящим маслом, но и одного