Когда ее сознание вынырнуло из коматозного состояния, в которое она погрузилась, Диана заметила, что больше не чувствует своего тела. Как будто кто-то обезболил ее чувства. Она ощущала вокруг себя мощную угрозу, но не могла пошевелить ни единым мускулом, и не только из-за сковывавших ее веревок: ее тело перестало сопротивляться, его затягивало в глубину, отдавая на волю тьмы.

− Мама… — взмолилась она, цепляясь за последние минуты ясности. Мысль о матери причиняла ей самую сильную боль. Она внезапно отчетливо поняла, что ей не выжить, что она никогда не покинет это место, где ее держат в плену, живой, а это значит, что она больше никогда ее не увидит. Мысль о том, что они расстались не в лучших отношениях, не давала ей покоя. Диана выплеснула в лицо матери ядовитые слова, о которых пожалела через несколько секунд после того, как их вырвала. Из-за стыда и неспособности проглотить их, попросить прощения, она бросила семью и больше никогда о ней не слышала.

Она как будто слышала голос матери: «Иди домой, глупышка…»

−Я не могу… — шипела девушка. − Прости меня, мамочка.

Ее мысли и сознание снова стали размываться, угасая, как пламя умирающей свечи, пока не погасли в мимолетном дымке.

Снова возникла слепая ночь, и, почувствовав ее ледяные объятия, Диана сдалась, не оказав никакого сопротивления.

Глава тридцать шестая

Симферополь

Стоя на балконе и ожидая, пока ее бойфренд почистит зубы и примет душ, Мария Райская курила и думала о своем напарнике. За эти несколько дней, проведенные в тесном контакте, она не сделала все возможное, чтобы расположить его к себе или дать ему почувствовать себя, желанным гостем; не только потому, что она не доверяла ему, но прежде всего потому, что не любила ограничений. Она привыкла работать самостоятельно, не требуя постоянной ответственности, а теперь ей дали чужака, чтобы отучить. Эту «таблетку» было трудно проглотить, особенно после по ее мнению, явного понижения в статусе в отделе.

Евгений оказался не таким эгоистичным и надменным, как опасалась Мария. Напротив, она всегда первой начинала шутить, стремясь как можно быстрее разрушить эту мембрану жесткости и формализма, навязанную им их работой. Им пришлось быстро научиться полагаться друг на друга, они все же хотели спокойно существовать в этой нестабильной среде для любого человека с долей индивидуальности. Мария поощряла Евгения к открытости, пытаясь узнать больше о его личной жизни, но это было все равно, что пытаться поймать угря голыми руками: он упирался при каждой попытке. По крайней мере, пять или шесть раз Мария видела, как вибрирует мобильный телефон ее коллеги, но Евгений всегда игнорировал звонившего, не перезванивая. Мария не комментировала это, на всякий случай.

«У тебя есть знакомства в столице. Все, что тебе нужно, — это сообщение или телефонный звонок, чтобы узнать о нем все, — сказала она себе. Кроме того, если вы собираетесь работать вместе, ты должна быть в состоянии доверять ему. А чтобы доверять ему, нужно знать, кто этот человек и зачем его сюда прислали. Внешность может быть обманчивой».

Прикосновение партнера вывела ее из этого состояния. Мария улыбнулась и ответила, что все в порядке. Мужчина улегся и стал смотреть телевизор.

Мария попросила переключить на последний выпуск регионального выпуска новостей, чтобы посмотреть, нет ли там известий об исчезновении Дианы, но журналист даже не упомянул об этом; она просмотрела несколько заголовков местных газет в Интернете на смартфоне, но и там ничего не нашла. Она уже собиралась отключиться и лечь спать, как раздался звонок телефона. Это была подруга, с которой она связалась в тот же день, чтобы спросить, свободна ли студия, которую она снимала весной и летом.

«Конечно! Если хочешь, я покажу тебе его завтра утром», — написала она…

Мария переслала сообщение Кротову и спросила, не хочет ли он случайно заглянуть к ней.

Через несколько секунд до нее дошел положительный ответ Евгения, сопровождаемый счастливым смайликом.

Мария покачала головой и сказала, чтобы он встретился с ней на следующий день.

«Пара дней — это ничто… Дай ему еще немного времени», сказала она себе, готовясь к ночи, отложив на время поиски информации о своем коллеге.

Прижимаясь к партнеру, Мария Райская вдруг испугалась, что не сможет заснуть: как бы она ни старалась стереть из памяти образы, показанные Барсуковым, они все время всплывали, неся в себе таинственный груз, заставлявший ее волноваться.

Она мысленно прокляла своего старого коллегу и закинула ногу на бойфренда. Мария прижалась к нему с улыбкой на лице, отбросив мысли о работе.

Глава тридцать седьмая

Шоссе, Симферополь

Сплоченный коллектив отвергает чужака, и профессиональный уровень не имеет значения. Евгений размышлял об этом, наблюдая за тем, как вибрирует и мигает его мобильный телефон на пассажирском сиденье. Вернувшись к дороге, он прибавил громкость автомобильного радио. Попрощавшись с Марией, он решил исследовать Симферополь на машине. Ночная езда под хорошую музыку расслабляла и помогала думать.

Археологический музей, пгт Черноморское

В то утро Всеволод Латыпов появился у постели своего сына элегантно одетый, надушенный, чисто выбритый, настолько, что мальчик удивился.

— Миша. Пойдем. Нам надо кое-куда съездить, — сказал он, бросая ему новую одежду: джинсы, рубашку и джемпер. Давай быстрее, в дороге доспишь.

Мальчик привык подчиняться. Через полчаса они уже ехали в черном «Чероки» Всеволода.

— Куда мы едем? — спросил Михаил, видя, что джип выезжает с их территории в сторону равнины.

— На северо-запад.

Мальчик больше не задавал вопросов, и остаток пути они провели в полном молчании.

Приехав в Черноморское, они остановились в одном из кафе. Пока сын набивал рот двумя пончиками с кремом, Всеволод воспользовался возможностью полистать утреннюю газету; он пропустил страницы с местной информацией и, дойдя до статьи об исчезновении Дианы Гурджиевой с пачкой фотографий девушки, остановился и внимательно вчитался.

— Вы ведь не местный? — спросил бармен, отвлекая его от чтения.

Казалось, он был не прочь завязать разговор.

— К счастью, нет, — ответил Всеволод, пресекая всякую дискуссию в зародыше и заставляя Мишу улыбнуться.

Он расплатился и пригласил мальчика следовать за ним на улицу. Они направились в историко-археологический музей «Калос Лимен». Михаил заметил плакаты, рекламирующие присутствие в местном музее древней богини-матери Кибелы, обычно выставляемой в национальном археологическом музее в Симферополе.

— Так вот почему мы здесь? — спросил он, недоумевая.

Мужчина отрывисто кивнул. Михаил заметил, что у Всеволода было мрачное настроение, и ему было почти не по себе, как будто он собирался встретиться с кем-то важным и не