– Думаю, и двигатель глушить можно, – заметил он, собираясь выйти. – Кто бы ни оставил нам эту записку, его план не удался.

Ваня послушно заглушил двигатель, не торопясь выходить наружу.

– Если впереди действительно наши машины, то записку написал я, – вдруг сказал он. – Это мой почерк.

– И моей помадой, – добавила Лиля. – Даже не знаю, что должно было случиться, чтобы я отдала ее тебе. Она очень дорогая.

Войтех все-таки выбрался на улицу, прихватив с собой фонарик, подошел сначала к ближней машине, осмотрел ее, потом быстро прошелся мимо остальных, заглядывая в каждую, а потом вернулся к первой. Помедлив несколько секунд, он осторожно коснулся кончиками пальцев написанного помадой текста.

Видение было ярким, непривычно внятным и стремительным, словно только и ждало момента показаться ему. Войтех отдернул руку, как всегда теряя на несколько секунд ориентацию в пространстве и, как следствие, равновесие. Однако на этот раз ему удалось не упасть: он вовремя схватился за ту машину, на которой они приехали.

Его друзья, которые уже тоже успели вылезти из автомобиля и теперь осматривались по сторонам, подошли ближе. Они давно привыкли и к его видениям, и к их последствиям. Саша только молча коснулась его плеча, чуть погладив по рукаву куртки, дожидаясь, когда он придет в себя и сможет рассказать, что увидел.

– Давай, Ванга, вещай, – попросил Ваня без обычной язвительности в голосе. Ситуация, в которой они оказались, не располагала к обидным шуткам.

– Написал записку действительно ты, повесил я, но… – Войтех покачал головой, пытаясь облечь в слова странное ощущение, которое сопровождало это видение. – Это было… Как бы это сказать? Два разных раза.

Ваня потер руками лицо, а затем снял со стекла записку и осмотрел ее со всех сторон.

– Учитывая, что она написана на полисе ОСАГО, который сейчас при мне, и здесь три наших машины, мы приезжаем сюда в четвертый раз. Так что в том, что это было два разных раза, нет ничего удивительного.

– Кроме того, что такое в принципе невозможно, – мрачно отозвалась Саша. – Но куда мы в таком случае делись? – Она посмотрела на Войтеха, словно думала, что он может это знать.

– Без понятия, – разочаровал ее тот. – И не представляю, что мы тут делали предыдущие три раза.

– Пытались выйти обратно к дороге? – предположила Лиля. – Впрочем, если даже выехать отсюда нельзя, то выйти и подавно. Но едва ли мы сидели бы на месте, правда? Не наш стиль.

Пока они обсуждали варианты, Нев, до этого стоявший рядом с Лилей, пошел вперед, туда, где первая машина уткнулась в тупик из деревьев. Его внимание привлекло нечто странное, но озвучил он это только тогда, когда Лиля закончила свое предположение.

– Возможно, мы пошли на тот свет, – громко сказал он друзьям. – Там какой-то фонарь тусклый или что-то в этом роде.

Остальные замолчали и посмотрели в его сторону. С их места никто не видел никакого фонаря.

– Посреди леса? – не поверил Войтех, первым направившись к Неву.

– Это было бы не самое странное во всей этой истории, – хмыкнула Лиля.

– В любом случае, мы наверняка пошли туда, – согласилась с Невом Саша, когда они все подошли ближе и теперь тоже разглядели тусклый свет, похожий на запутавшуюся в ветках дерева звездочку.

– В том, что ты пошла туда, никто из нас не сомневается, – поддел ее Ваня, вглядываясь в темноту. – Вопрос в том, нужно ли нам все это повторять? Раз мы оставили себе такую записку, что-то мне подсказывает, что ничем хорошим для нас это не заканчивается.

– У нас нет вариантов, – заметила Лиля. – Не сидеть же в машине. А там мы вполне можем найти еще подсказки.

– Мне это совершенно не нравится, но я вынужден согласиться, – кивнул Войтех. – Думаю, в этот раз, идя на этот свет, мы будем знать значительно больше, чем в предыдущие три раза. Возможно, это нам как-то поможет. Так что идемте.

Тусклым фонарем неожиданно для всех оказался свет в окне огромного двухэтажного дома, к которому они вышли спустя буквально несколько минут.

– Это дом, – выдохнула Лиля, останавливаясь возле остатков калитки, которая выглядела очень странно: дом не был обнесен забором, просто на едва заметной, заросшей тропинке, ведущей к крыльцу, стояла калитка.

– Интересно, ты каждый раз так удивляешься, когда мы приходим к нему? – хмыкнул Ваня, первым направляясь во двор почему-то именно через калитку, хотя ее легко можно было обойти хоть справа, хоть слева.

Остальные гуськом последовали за ним, как будто по краям тропинки заканчивался мир, и пройти следовало именно по ней.

Первым, что бросилось им в глаза, когда пять фонарей сошлись над крыльцом, была прикрепленная сверху камера видеонаблюдения. Точно такая же, как те, которые остались лежать в их машине. Они не стали брать с собой никакое оборудование, не собираясь проводить здесь много времени и вообще не предполагая, что вместо одинокого фонаря обнаружат огромный особняк.

– Теперь мы точно знаем, что были здесь, – прокомментировала Саша, со страхом глядя в камеру.

– И в один из разов, кажется, даже решили провести своеобразное расследование, – согласился Ваня. – Но если записи сохранились, это поможет нам понять, что произошло, и пустить события по другому маршруту. Витек, – он повернулся к застывшему дальше всех, почти у самой калитки, Войтеху. Тот словно боялся пройти дальше. – Не желаешь ли первым ступить в этот дом?

Войтех помедлил, прислушиваясь к своим ощущениям. Интуиция настойчиво требовала убраться подальше и тем самым заглушала все остальные возможные предчувствия. Это было похоже на сигнал тревоги – громкий, визгливый, беспощадный и абсолютно бессмысленный. Войтех жалел, что не умеет отключать такое.

– А если там кто-нибудь есть? – осторожно предположил Нев.

– Никого там нет, – уверенно возразил Войтех, наконец направляясь к крыльцу.

– Откуда ты знаешь? – скорее просто полюбопытствовала, чем усомнилась Лиля.

Он пожал плечами.

– Да просто знаю… Помню, наверное. Ладно, пойдемте, нет смысла долго топтаться на пороге. Только осторожно.

Он первым потянул на себя ручку двери, сразу зловеще заскрипевшей, и медленно вошел в маленький холл, а потом из него – в прихожую с лестницей, ведущей наверх. Везде было тихо и пусто, дом словно уснул. Или никогда и не пробуждался. В прихожей не стояла обувь, не висела верхняя одежда, только откуда-то сбоку, где находились другие комнаты, нещадно тянуло сквозняком, словно кто-то оставил открытой дверь или окно.

Войтех скользнул лучом фонаря по ступенькам, а потом перевел его на противоположную стену и непроизвольно вздрогнул.

Через всю стену шли кривые надписи, сделанные чем-то красным. Почерк определенно был его. И хотя слова показались ему смутно знакомыми, он не представлял, зачем мог написать их тут.