– Ты с ума сошел? – Саша от удивления и испуга даже отступила на шаг назад. – Я не уеду отсюда без тебя.

– Дело в том, что вы не уедете отсюда со мной, – Войтех нервно рассмеялся. – Этому месту нужен я. Оно убивает вас, чтобы остаться наедине со мной. Только к тому моменту я уже не способен слушать и воспринимать. Поэтому если вы просто сядете в машину и уедете прямо сейчас, а я останусь здесь, я смогу понять, что ему нужно. Наверное.

– А если не сможешь? – мрачно поинтересовалась Лиля.

– Тогда у него останется еще три машины, чтобы свалить самому, – заметил Ваня.

По его виду казалось, что вариант, предложенный Войтехом, его вполне устраивает. Он только снял с плеча рюкзак, вытащил из кармана связку каких-то железных крючков и кинул Войтеху.

– Держи. Если машины в принципе способны завестись, то этим ты их заведешь и без родного ключа.

Саша растерянно смотрела на Ваню, а затем перевела взгляд на Войтеха, на связку железок в его руке.

– Вы же это не серьезно, правда? Мы не уедем сами.

– Вероятно, это единственное, чего мы еще не пробовали, – неуверенно предположил Нев, закусив дужку очков. – Но я хочу сказать, что мне не нравится эта идея.

– Она никому не нравится, – проворчала Лиля.

– Но тем не менее это шанс все закончить и вырваться отсюда, – с нажимом сказал Войтех. – Пожалуйста, давайте попробуем.

– Ладно, чего вы? – Ваня первым направился к двери. – Пусть попробует. Еще даже не факт, что у нас получится уехать. Если что, Дворжак, скоро увидимся.

Он коротко кивнул оставшимся и скрылся за дверью, ведущей на улицу. За ним после недолгого колебания вышла и Лиля. Нев надел очки, неуверенно посмотрел на стоящих рядом Войтеха и Сашу, явно собираясь что-то спросить, но потом передумал и последовал за Сидоровыми.

Саша растерянным взглядом проводила исчезающих за дверью друзей, а затем снова повернулась к Войтеху. Она никак не могла поверить в то, что они на самом деле собираются уехать без него, а он на полном серьезе собирается остаться один.

Тем не менее, это было именно так. И она прекрасно выучила за три года знакомства, что спорить не имеет смысла, поэтому просто шагнула к нему, взяла в ладони его лицо, на несколько секунд прижалась губами к его губам, а затем заглянула в глаза.

– Я люблю тебя. Просто всегда помни об этом. Что бы ни произошло дальше.

Войтех улыбнулся и кивнул, стараясь выглядеть уверенно, хотя никакой уверенности не чувствовал. Он не знал, сработает ли его план, удастся ли друзьям уехать без него. И что будет делать он сам, если они все же уедут. Чего хочет от него это место? И хочет ли? Быть может, он все понял неправильно?

– Я знаю, – тихо сказал он. – И я надеюсь, ты тоже знаешь, что я тебя люблю. Люблю почти с самой первой нашей встречи.

– Конечно, знаю, – улыбнулась Саша в ответ, задержалась на мгновение, словно в любой момент собиралась передумать, но затем все же скользнула ладонями по его щекам, развернулась и, заставляя себя не оглядываться, быстро вышла за дверь.

Оставшись один, Войтех оглянулся по сторонам, снова посветил фонарем на лестницу, думая, не подняться ли на второй этаж, но потом прошел в гостиную, в которой, как уверяло одно из видений, на полу находилась Печать Ангелов.

Без особой надежды он щелкнул выключателем, но свет, как ни странно, загорелся. Бессмысленный и тусклый, но разогнать по углам темноту он смог. Большие шкафы, наполненные книгами и посудой, стояли вдоль стен, кожаный диван с парой кресел заняли середину. На ковре не было ни Печати, ни каких-либо других признаков Темных Ангелов и вообще чего-то постороннего, что выделялось бы из общей безликости комнаты.

Войтех выключил фонарик.

– Ну что, где ты? – громко позвал он. – Я пришел, я один. Чего ты от меня хочешь?

От темноты в углу отделился бесформенный сгусток, выплыл в пятно желтого приглушенного света и принялся на ходу принимать человеческие очертания, как будто из куска глины талантливые руки скульптора формировали будущую статую. Через несколько секунд напротив Войтеха стоял его собственный двойник.

– Прекрасно, – процедил Войтех. – Двойник. Это уже было.

– Это все уже было, – спокойно заявил тот его голосом. – И ты с самого начала чувствовал это. Поэтому я здесь.

– Кто ты?

– А разве не узнаешь? – двойник усмехнулся и сделал несколько шагов к нему, протягивая руку. – Я – это ты.

Войтех помедлил немного, но все-таки тоже шагнул вперед, гадая, что нужно делать дальше. Взяться за руки? Поскольку двойник по-прежнему протягивал ему руку, никаких других вариантов Войтеху в голову так и не пришло.

Стоило коснуться протянутой руки, как все внезапно изменилось. Гостиная, и дом, и все остальное – исчезло. Они с двойником остались вдвоем посреди непроницаемой черноты без начала и конца.

– И что теперь?

Двойник улыбнулся и ответил на этот раз уже другим голосом. Тоже знакомым, но из тех, что он слышал не так часто.

– Проснись, Дворжак.

По лицу двойника скользнула рябь, как по потревоженной воде, и оно внезапно изменилось, являя Войтеху обладателя того самого знакомого голоса. Которого он совершенно не ожидал тут увидеть.

И тогда он действительно проснулся.

Когда Войтех открыл глаза, перед ним снова оказалось лицо Владимира Дементьева – следователя из Санкт-Петербурга, с которым они познакомились на одном из ранних расследований. Дементьев тогда продемонстрировал необычную широту взглядов, прислушиваясь к их странным советам и версиям. Позже они еще не раз прибегали к его помощи, и каждый раз он отзывался, хоть и ворчал при этом. Вот только что он делал здесь?

Задавшись этим вопросом, Войтех понял, что и сам не знает, где это – здесь. Единственное, что он точно знал, – это то, что лежит, а потому попытался встать, но у него ничего не получилось. Руки, ноги и даже голова оказались жестко зафиксированы. Войтех дернулся еще раз, но результат был тот же.

– Тихо-тихо, – велел Дементьев, – ты меня узнаешь?

Войтеху вопрос показался странным, однако он кивнул, насколько это было возможно с зафиксированной головой.

– Сколько пальцев показываю?

Перед его глазами тут же возникли два пальца, подушечка одного из которых оказалась перемазана чем-то черным.

– Два, – ответил Войтех, но произнести это получилось едва слышным шепотом.

Дементьев улыбнулся, а потом повернул голову и сказал, обращаясь явно к кому-то другому:

– Вроде бы он полностью в сознании. Теперь можно снимать шлем?