широкого), была важнейшим регулятором поведения индивида во всех его конкретных проявлениях, а отнюдь не только в плане выработки общих жизненных принципов.

С другой стороны, древнегреческое общество принадлежало, во всяком случае от гомеровской до классической эпохи, к категории так называемых компетитивных обществ, в которых важное значение имела установка индивида на то, чтобы превзойти окружающих в достижении своих жизненных целей.[385]

Мы уже говорили выше о том, что поведение гомеровского героя определяется господствующим в его социальной прослойке представлением о доблести (αρετή). Теперь мы должны отметить важную дополнительную деталь: стремление к αρετή НОСИТ отчетливо соревновательный характер, и положение человека определялось в гомеровском обществе не просто соответствием его поведения представлениям об αρετή, но систематически оценивалось в сравнении с аналогичными усилиями и достижениями тех, кто сравним с ним по общественному положению.[386]

Посылая своих сыновей под Трою, Пелей дает Ахиллу, а Гипполох Главку наказ: «всегда первенствовать и превосходить других» (Il. XI, 784; VI, 208), причем в первую очередь здесь, конечно, имеется в виду доблесть в сражениях.[387] В гомеровском гимне Афродите (IV, 103) Анхиз просит у богини прежде всего славу, и не просто громкую славу, а предпочтительно по сравнению с прочими троянцами. Мифы, дошедшие до нас в более поздних источниках, рисуют людей героической эпохи подобным же образом. Так, про Геракла рассказывали, что при первом взятии Трои, позавидовав доблести Теламона, который первым проник в город через брешь в стене, он бросился на него с мечом и остановился, только услышав от Теламона, что тот сооружает жертвенник в его, Геракла, честь ([Apollod.] II, 6, 4). Одиссей говорит как о чем-то естественном и о соревнованиях при сельскохозяйственных работах (Od. XVIII, 366 sqq.). Крестьянский поэт Гесиод рассматривает две Эриды — вражду и дух соревнования — как основные движущие силы жизни человека в обществе (Ор. 11-26; 311 sqq.).[388]

Обстановка конкуренции в разнообразных сферах жизни характерна для архаической эпохи.[389] Если возникшие в Новое время и специфические для капитализма формы экономической конкуренции, основывающиеся на систематическом снижении издержек производства и продажных цен, нетипичны для Древней Греции, экономическое соперничество в различных его проявлениях хорошо засвидетельствовано уже для архаической эпохи.[390] У нас есть сведения о соревнованиях в чесании шерсти.[391] Аттические надписи свидетельствуют о более или менее упорядоченных состязаниях афинских ремесленников в профессиональном мастерстве (IG II-III2, 6320; 7268 = Gr. Versinschr. 540).[392] В аттической надписи третьей четверти V в. до н. э. покойный Манес, который в самой надписи характеризуется как фригиец, заявляется о себе, что он не видел дровосека, лучшего чем он (IG Р, 1084).

Соревновательным началом было проникнуто в Древней Греции уже начальное образование, находившееся в руках учителей грамоты (грамматистов), музыки и гимнастики.[393] В воспитании спартанского гражданина соревновательное начало имело такое значение, что Ксенофонт говорит о «соревновании в доблести» или в «добродетели» как о важном установлении Ликурга (Res. Lac. IV, 2-6).

В основе внутренней политической борьбы в любом государстве и в основе внешних конфликтов между государствами лежат всегда реальные интересы индивидуумов, социальных групп и государств. Однако на этой почве, естественно, возникает везде стремление не просто получить больше для себя или для своей социальной группы, но и получить больше, чем получают или имеют другие, рассматриваемые как соперники. Этот момент соперничества может получать в психологии борющихся относительно самостоятельное значение, и именно такую картину мы наблюдаем в Древней Греции.

Относительно высвобождения этого духа соперничества от реальной основы противоречивых интересов существуют различные мнения. Дальше других пошел в поисках чисто соревновательного, агонального элемента в греческой политике Г. Шефер.[394] Ему возражали и В. Эрен-берг,[395] и другие исследователи. Решение здесь невероятно трудно. Ни один здравомыслящий человек не станет отрицать, что Пиндара побуждало к созданию его эпиникиев не одно только стремление к гонорару, но и жажда славы и внутреннее стремление к творчеству. Но даже для относительно лучше документированной эпохи Пелопоннесской войны после смерти Перикла мы совершенно не в состоянии решить, кто из афинских политических деятелей был побуждаем честолюбием и духом соперничества,[396] кто больше всего стремился к наживе, а кто считал, что он выполняет свой долг, защищая интересы Афин в целом или близкой ему социальной группы, не говоря уже о возможной комбинации разнородных мотивов. Впрочем, вопрос о роли соревновательного начала в политической жизни не имеет прямого отношения к проблеме культурного переворота, и мы ограничимся тем, что приведем всего один факт, иллюстрирующий наше представление о том, что в политической жизни Греции элемент не мотивированного далее соперничества, пожалуй, был действительно заметнее, чем в большинстве хорошо известных нам обществ. Как рассказывает Геродот (VIII, 123-124), после победы при Саламине греческие военачальники пытались решить голосованием вопрос о том, кто из греков наиболее достоин награды за доблесть, причем каждый подал голос в пользу самого себя.

Для нас, однако, важнее не то, что у греков борьба в жизненно важных сферах — в войне, политике или экономике — могла включать в себя и элементы соперничества как самоцель, а то, что соревновательный дух греков пронизывает и формы деятельности, лишенные утилитарного назначения или такие, где это назначение явно отходит на задний план.

Мы имеем в виду те самые черты жизни греков, которые побудили Я. Буркхардта, абсолютизируя эти черты, охарактеризовать грека архаической эпохи как «агонального человека».[397] Так как мы считаем, что этот агональный дух имел исключительное значение для культурного переворота в Греции, остановимся кратко на отношении последующих поколений ученых к идее Буркхардта. Сам Буркхардт, хотя он и говорил о распространении агонального начала на все сферы жизни,[398] сосредоточил внимание на роли атлетических и, в меньшей мере, мусических агонов. О соревновательном, агональном начале, пронизывающем всю жизнь греков, писал в наброске 1871-1872 гг. Фридрих Ницше, не делая различия между соперничеством из-за жизненных интересов и родственным игре духом чистого соревнования.[399]

К. Йоель в своей истории философии многократно подчеркивал значение тех импульсов, которые агон дал греческой философии и другим сферам культуры.[400] В 1932 г. Ганс Шефер, принимая идею Буркхардта о роли агонального начала в греческой жизни, исследовал его роль в отношениях между греческими городами в VI-V вв. до н. э.[401] В этом же аспекте агональный характер греков отмечал Альфред Вебер.[402]

Роль агонального начала в различных сферах жизни греков высоко ставил Виктор Эренберг, остановившийся специально на этом круге вопросов