3) То же – бабы?

4) Можете по совести обещать прекратить или (если не можете) куда Вас перевести? Ибо позволить Вам пить мы не можем.

5) Командарм 14 пьяница? Неисправим?

Ответьте тотчас. Лучше дадим Вам отдых. Но подтянуться надо. Нельзя. Пример подаете дурной.

Привет! Ваш Ленин».

Орджоникидзе отправился в Ростов унимать пьянство в Первой конной (очевидно, Ильич действовал по принципу «от подобного лечить подобным»). А его собутыльник Иероним Уборевич вместо 14-й армии теперь возглавил 9-ю, командарм которой Степинь умер от тифа.

1 февраля 1920 года Буденный направил Ленину личное письмо, в котором опять настаивал на отзыве Шорина, утверждая, что его «преступные» действия играют только на руку белым. В итоге Шорина все-таки сместили с поста командующего фронтом, но с повышением – назначили помощником главнокомандующего всеми вооруженными силами республики. А в апреле 1920 года Василия Ивановича даже наградили Почетным революционным оружием с орденом Красного Знамени. Вместо Шорина командовать Кавказским фронтом был назначен Михаил Тухачевский, с которым Буденный и Ворошилов быстро нашли общий язык. Разлад между ними начался позднее, во время похода в Польшу, и кончился он тем, что Ворошилов в 1937-м санкционировал расправу над Тухачевским, а Буденный был среди тех, кто вынес маршалу предрешенный смертный приговор.

В итоге белые нанесли контрудар и отбили Ростов. 3 февраля, в день прибытия Тухачевского на фронт, Буденный сообщал Сталину: «На фронте неблагополучно. Сегодня собирались сдать Новочеркасск. Если не приедете вы или кто-нибудь равный вам в Ростов, здесь произойдет катастрофа». Сталин ответил: «Я добился отставки Шорина и назначения нового комфронта Тухачевского – завоевателя Сибири и победителя Колчака. В Ревсовет вашего фронта назначен Орджоникидзе, который очень хорошо относится к Конармии». Сталин хлопотал о назначении Тухачевского командующим фронтом, а тот вполне лояльно отнесся к Конармии, приняв сторону ее командования в спорах со штабом фронта и командующим соседней 8-й армией Г. Я. Сокольниковым.

Новый командующий Кавказским фронтом Тухачевский 9 февраля бросил Конармию в обход на Тихорецкую, как и предлагал Буденный, для удара в стык Донской и Кубанской армии белых. Между прочим, Тухачевский в то время очень тепло отзывался о Буденном и его Конармии: «В оперативном отношении Буденный, кроме Уборевича, – самый способный командарм и самый дисциплинированный… Лично Буденный дисциплинирован… конечно, простоват как унтер-офицер. Вот мое мнение о Буденном. Считаю, что у нас в России никогда не будет конницы, равной Конармии по смелости и умению действовать исключительно в конном строю». В 1921 году Реввоенсовет республики дал Буденному не менее хвалебную аттестацию: «Врожденный кавалерист-начальник. Обладает оперативно-боевой интуицией. Кавалерийское дело любит и хорошо знает… В должности командарма Конной – незаменим».

Тухачевский, соглашаясь с доводами Буденного о необходимости более глубокого обхода противника, вместе с тем докладывал Каменеву, что «нельзя дать почувствовать Буденному, что ему удастся отзывать с фронта нежелательных ему лиц», даже в случае, если действительно придется заменить Сокольникова на посту командующего 8-й армией. В итоге Сокольников остался на своем посту. Тухачевский же бросил Конармию в рейд на Тихорецкую, и 29 февраля красные овладели Ольгинской.

Белый мемуарист Г. Н. Раковский описывал дальнейшие события так: «С 5 января по инициативе большевиков начались ожесточенные встречные бои. Донцы и добровольцы 6 января перешли в контратаку и выиграли бой. 7 января они вновь отбили попытку красных перейти в наступление.

Все приободрились.

В связи с этим «главковерх» Буденный отдал весьма характерный приказ, в котором говорил, что его армия была красой и гордостью красных войск. Но это было до Ростова. Когда же армия пришла в Ростов, то в этом «вертепе буржуазного разврата и мерзости» облик армии резко изменился. Буденный предал суду начальника 11-й кавалерийской дивизии и некоторых других. Однако от перехода в наступление в этом месте он отказался и стал перебрасывать свои части с батайского направления, чтобы ударить совместно с Думенко на правый фланг Донской армии. Представители командования заблаговременно приняли меры предосторожности.

14 января большевики сосредоточенными силами по всему фронту перешли в наступление, стараясь конницей Буденного и Думенко нанести удар в правый фланг Донской армии со стороны хутора Веселого. Но в результате 15 января Думенко, а 16 января Буденному был нанесен жестокий урон. В итоге одних орудий было захвачено около сорока. Крупный успех имел и Добровольческий корпус, захвативший большую добычу».

О тех же боях командир конной группы генерал А. В. Голубинцев вспоминал: «Без решительного результата, но с некоторым перевесом в нашу сторону группа вела бои в районе Садковского и Мокрая Ольховка с частями армии Буденного. У хутора Мокрая Ольховка при столкновении наших разъездов с красными два казака 14-й бригады попали в плен к Буденному, но на другой день им удалось бежать в свои части. При опросе этих казаков в штабе они рассказали следующее.

Когда их привели к Буденному, тот в это время обедал и сам пожелал сделать опрос пленным. Спросив, какой части и задав еще несколько вопросов, на которые казаки не могли или не хотели ответить, Буденный обругал их скверной бранью полусурово, полудобродушно:

– Ах, вы, голубинцевские бляди! Хотите есть? Казаки, переминаясь с ноги на ногу, ответили: «Так точно, товарищ, желаем».

– Садитесь! – И, посадив их с собою за стол, старался получить от них некоторые сведения.

По рассказу этих же казаков, служивших когда-то в 3-м Донском казачьем полку императорской армии, начальником штаба у Буденного был прапорщик Зотов, бывший вахмистр 1-й сотни 3-го Донского казачьего полка. Я этого Зотова отлично помню. Человек уже пожилой и когда-то дельный и строгий вахмистр. В конце войны был командирован полком в одну из школ прапорщиков. Попал он к красным, по-видимому, случайно, так как в полку был добросовестным и ревностным служакой, во время революции держался безукоризненно.

В начале января 1918 года, будучи в Новочеркасске, я неожиданно встретил его в офицерском собрании.

– Здравствуйте, Зотов!

– Здравия желаю, господин полковник.

– Что вы здесь делаете, в Новочеркасске?

– Да вот, господин полковник, кончил школу и еду домой в отпуск.

– А потом куда?

– Не могу знать, куда-нибудь в конный полк желал бы, боюсь, как бы не попасть в пехоту.

– Приезжайте ко мне, в наш третий полк, в Глазуновку, я буду рад вас видеть.

– Покорнейше благодарю, господин полковник, сочту за честь и счастье служить в родном полку, непременно приеду.

На этом разговор наш кончился. Очевидно, по приезде к себе в станицу он попал к красным, там остался и как бы по инерции сделал карьеру, окончил в Петербурге красную военную академию и впоследствии был командиром 3-го кавалерийского корпуса.