бы домой счастливым и безработным человеком, всё равно без ответов. Хотя, и без чувства опасности. На месте застал я лишь дневных охранников. Сначала я колебался, но, в итоге, решился и задал им вопросы, которые меня мучали. Они переглянулись и сказали, что у них, конечно, нет контактов моих предшественников, но я вполне могу позвонить своему напарнику, дабы удостовериться в его добром здравии. Я выяснил, что приходы-уходы отмечаются по пропуску, но раньше был человек, который это контролировал. Так же мне сообщили, что по моей заявке была устранена течь в коммуникациях под зданием, и удалены следы сырости на нижних этажах. Руководство меня благодарило и грозило премией за бдительность. Я ощутил тогда, что происходящие напоминает увещевания психиатра, когда он говорит шизофренику, что тот абсолютно нормален, как и красненькие – это просто витамины. Но почему я должен был не верить?

Я помылся, переоделся, кинул полуфабрикаты на микроволновку, чтоб не искать потом, и приступил к выполнению обязанностей после закрытия главного входа. Вторая смена началась.

Вторая смена началась с того, что я вытащил тетрадку-дневник, и продолжил чтение. Четвёртая смена Фрэнка прошла без особых происшествий. Грэма оставили в больнице на более детальное обследование, и Фрэнк просто занимался будничными делами, что и отобразил. На следующий день уже были определённые подвижки в гиблую сторону.

19 мая. Грэм вышел на работу. Пришёл вовремя. Как мне показалось, он стал выглядеть здоровее, чем всегда. Будто не в больнице под проводами валялся и колёса жрал, а на Гавайи слетал. Я обратил внимание, что он какой-то дёрганый. Будто под наркотой, но отвечает вроде внятно и в тему. Очень странное поведение. Решил, что ему что-то прописали, иначе, как бы его так быстро отпустили?

ОБНОВЛЕНО. Грэм вызвался пойти на обход. Вроде он стал спокойнее, и я не стал спорить. По рации он сообщил, что из восточного лифта доносится стук. Потом он долго не отвечал мне. Когда он вернулся, то от него шёл странный травянистый запах, что ещё больше уверило меня в склонности Грэма употреблять марихуану. На камерах он не засветился, так что я не стал задавать вопросы. Я ведь ему не шеф. Связан ли его припадок с употреблением галлюциногенных веществ, я не знаю. Вопрос – сможет ли он вообще работать. Если он не сможет выполнять обязанности, то мне всё равно придётся сообщить. По поводу стука, я так и не получил внятного ответа. Позже я ничего не услышал.

Я был поражён, тем фактом, что сам сразу не предположил возможность влияния каких-то веществ на охранников. В принципе, казалось вероятным даже то, что уборщиков-гастарбайтеров тоже свалили какие-то вещества. Могли и те же самые. Уборщики могли притащить и распространить эту дрянь, ведь их часто можно видеть на улице за их нелегальной торговлей. Я не был уверен, могут ли какие-то вещества вызывать появление подобия бубонов, но я считал, что объяснение было мной найдено. На радостях я даже отложил чтение, и принялся покорять на телефоне города и искать древние артефакты. Так прошло время до обеда.

Хлебая из бутылки апельсиновый сок, я разворачивал некий водорослевый салат, купленный у китайцев. Из микроволновки разносился запах наггетсов. Я всегда любил полуфабрикаты. Мне кажется, что они являются достаточно значимым изобретением. Они и микроволновка. Ведь ты можешь легко запастись бургерами. Если это обдумывать, то далее легко и непринуждённо появляются мысли о скором появлении той самой пластиковой каши из «Матрицы» – питательно, дёшево, быстро, не портится никогда.

Когда я доедал последний наггетс, камеры подвальных помещений, как по команде отключились. В принципе, время обхода было уже близко, так что я не увидел проблемы в случившемся. Я предположил, что они просто отсырели, но, вооружившись фонариком, я отправился на нижние этажи. Хотелось посмотреть на камеры своими глазами, прежде, чем вызывать техника. Заперев комнату охраны, я отправился в путь. К своему удивлению, я услышал монотонный тихий стук со стороны восточного лифта. Проблемы, в моём понимании, решаются в порядке поступления, так что я направился к лестнице, не видя смысла в том, чтобы спускаться на один этаж на лифте.

Температура на лестнице была значительно теплее, чем в холле, или где-либо ещё. Ощущалось, что стоишь где-то в джунглях, обмотанный мокрыми простынями. В голове проставлялись галочки в форме для заявки техникам. Там же зарождалось понимание, что проще здание снести, нежели чинить. Но работа есть работа. Чинить нечего было не только в общем, но и в частном, к примеру, на первом подвальном уровне. Камера, снимавшая безликий коридор, оплавилась и скукожилась. В воздухе стоял запах горелого пластика. Далее вниз, и меня ждала та же картина. Отмечу, что шума воды и скользких стен я не обнаружил.

Обойдя, разумеется, и верхние этажи, я вернулся в охранную комнату, заполнил заявку техникам, тут же её отправил, предполагая, что увижу мастеров, так как замена камеры, в моём понимании, вещь важная, и доел остатки салата. У меня ещё было печенье, оставшееся с прошлой смены, но я оставил его на потом. Я отложил фонарик в сторону, сменил оружие на апельсиновый сок и принялся читать дневник далее.

20 мая. В восточном лифте снова стук. Теперь пошёл смотреть я. Со мной была наша простенькая сумка с инструментами, так что я открыл двери кабины вручную и вошёл внутрь. Источник стука был не обнаружен. Я предположил, что лифт медленно проседает вниз. Всегда было интересно, куда можно на нём доехать. Дневная смена говорила, что он ведёт к замурованным выходам на нижние этажи. Ещё до моего возвращения в комнату охраны, Грэм по рации сообщил, что камеры внизу отключились. Он сам вызвался туда пойти. Стоило мне вернуться, он покинул пост и отправился вниз, почти бегом. Он сообщил, что внизу всё покрыто слизью, камеры расплавились, и, вероятно, что-то с трубами. Затем более не выходил на связь. Вернувшись на пост, он то молчал, то бормотал сам с собой. Я хотел вызывать врача, но он сказал, что с ним всё в порядке. Моё мнение о наркотиках всё крепло. Поймать бы за руку. Пока я вызвал только техников и уборщиков.

Произошедшее с камеры было далеко не в новинку для этих мест. Что не делало случившееся менее странным. Я понимал, что они могли испортиться от влаги, но чтоб прям расплавиться, да ещё и несколько разом – это мало походило на правду. Мне было бы проще, если б дневные охранники тоже видели странное, и тогда я бы