Анна Ивановна обожала моменты, когда ей удавалось застукать у сына гостью. Причём почти каждая новая девица изо всех сил старалась понравиться будущей свекрови и демонстрировала удивительные терпение и такт. Троекуров смутно догадывался, что маман не столько проверяет претенденток, сколько забавляется. А что? Должны же у женщины быть какие-то развлечения? Жизнь её состояла исключительно из походов в салоны красоты и трёпа с подружками. Подружек было не так уж много, так как в их кругу мужчины имели неприятную привычку менять старых жён на новых, а «новые» изумляли сквозняком в голове и полнейшей незамутнённостью сознания. Анна Ивановна не желала иметь с этими погремушками ничего общего, довольствуясь встречами на официальных мероприятиях, а для души общалась с теми, кто был к ней ближе по возрасту и интересам. Таковых можно было пересчитать по пальцам одной руки, вот поэтому она в перерывах между сплетнями и посещениями косметолога воодушевлённо шугала девиц сына. Вернее – не шугала. Она прекрасно понимала, что любое действие непременно вызывает противодействие, поэтому просто создавала обстановку, при которой очередная пассия сама исчезала с горизонта.

Обычно это выглядело так. Маменька, без приглашения ввалившаяся в апартаменты сына, радостно всплёскивала лапками и щебетала о том, как ей приятно познакомиться с очаровательной барышней.

– Вы знаете, – Анна Ивановна доверительно понижала голос, – он же вообще не интересуется девушками. Вы первая! Мы с отцом даже стали переживать. Надеюсь, что вы ему нужны не для прикрытия, а то, знаете, сейчас мир перевернулся с ног на голову, и мужчины…

Тут она деликатно прикрывала напомаженные губы ладошкой, ахала и резко переводила тему.

Если намёк до гостьи не доходил, Анна Ивановна меняла тактику и вытаскивала семейный альбом. Троекуров подозревал, что в составлении альбома маме помогал опытный психолог, так как вынести рассказы о семействе, начиная с прапрапрадеда и заканчивая подробной биографией Троекурова-старшего, могла только самая стойкая или очень упёртая в своей цели барышня. Если и это не отпугивало предполагаемую невестку, то Анна Ивановна переходила к детским фото Андрея. Больше всего она любила демонстрировать кандидата наук в возрасте до года, когда он лежал, растопырив пухлые ножки, и, как выражалась маман, «теребил бубенчики». Стеснительные девушки после такого покрывались красными пятнами, пугливо косили глазками и начинали продвигаться к выходу. Более стойкие понимающе кивали и изъявляли желание услышать ещё какие-нибудь интимные подробности. Но Анну Ивановну на пути достижения цели было не остановить, как не остановить несущийся под горку асфальтовый каток без водителя. Под занавес она гордо рассказывала о полной финансовой самостоятельности Андрюшеньки и, как следствие, его материальной несостоятельности.

– Вы представляете! – сверкала глазками Анна Ивановна. – Это настоящий, прирождённый учёный! Даже то, что отец лишил его наследства и не даёт ни копейки, не сломило Андрея. Он живёт на гроши, которые получает в своей лаборатории, но всё равно не отказывается от науки! Завещание уже написано в пользу фонда защиты окружающей среды! Вы – святая женщина. Я так счастлива, что вы готовы связать свою судьбу с Андрюшенькой безо всякой корысти. Это такое счастье, что нашлась женщина, настоящая жена декабриста, готовая на нужду и лишения!

Тут Анна Ивановна пускала слезу и восхищённо жала руку одуревшей невесты.

Несмотря на все её усилия, две девицы всё же стойко дотерпели представление до конца и остались при Андрее. Тогда мама просто свалилась с сердечным приступом и стонала что-то из серии «или она, или я». Но оба эти раза случились давно, когда Андрей был моложе и глупее, поэтому Троекуров-младший маменьку на каких-то там девиц менять не стал, поскольку, как бдительно подсказывала ему Анна Ивановна, мать одна, а девок целые табуны.

Именно эти печальные обстоятельства и стали основным побудительным моментом. Глядя на маменькин свежий маникюр, причёску и продуманный макияж, можно было не сомневаться, что до Кочешков она вряд ли доедет. А если и доедет, то максимум один раз. И уж точно не останется. Таким образом, покупка дома решала главную проблему. Кроме того, Андрей искренне считал, что в одиночестве, без коллег, желавших непременно втянуть его в разборки по поводу очередного назначения то завлабораторией, то директора, то ещё чего-нибудь, без мамы, без соседей по подъезду, по очереди затевавших ремонт, он сможет в сжатые сроки дописать и докторскую, и роман, и отдохнуть, и надышаться кислородом.

Но он не учёл несколько факторов. Во-первых, деревенские, постоянно испытывающие информационно-событийный голод, покупку хутора восприняли как новую веху в истории Кочешков и начали регулярно наведываться к новому соседу. Они дефилировали мимо с удочками, корзинами, вёдрами и прочими неубедительными поводами, неизменно висли на заборе, терпеливо ожидая, пока хозяин выползет из дома и поговорит за жизнь. Единственным плюсом этого общения стало знакомство с Кукушкиными, которые снабжали Троекурова молоком, а также за небольшую плату убирали ему, стирали и изредка готовили.

Кроме набегов жителей близлежащей деревни, существовала и более серьёзная проблема. Наследник олигарха, каким бы закрытым и необщительным он ни был, так или иначе является лицом, до которого всем есть дело. То, что он был холостым наследником, добавляло в ситуацию остроты. Поэтому следом за статьями в жёлтой прессе «Забытый в медвежьем углу», «Тайна сына миллиардера Троекурова» и, как апогей, «Пропавший без вести сын олигарха обнаружен в лесу» в Кочешки потянулись незамужние девушки. Они досаждали даже больше, чем комары, в изобилии водившиеся в этом краю и пившие из Троекурова кровь круглые сутки. Кстати, именно в связи с засильем комаров ему пришлось распрощаться с идеей творить в гамаке, положив на пузо ноутбук. Хотя изначально она казалась идеальной. Но едва только вылупились первые кровососы, нахождение на улице превратилось в постоянную борьбу. Они были везде: во дворе, в лесу, в доме. И если сначала Андрей скакал по комнате, пытаясь перед сном изничтожить всех врагов, то потом он смирился и даже привык к заунывному писку над ухом, сопровождающему все его сновидения.

Девицы были сродни комарам. Они тоже были всё время, мотали нервы и пролезали в любую щель. Сперва Троекуров удивлялся, позже начал забавляться, а потом и вовсе озверел. Навязчивость прекрасного пола была возмутительна.

Андрей всегда знал, что у каждого человека есть своя половинка. И каким бы самодостаточным он ни был, однажды выяснится, что вот именно без этой девушки ему никак нельзя. Но также он знал, что девушка его мечты не припрётся в лес на шпильках и не будет рассказывать всякие глупости про то, что она отстала от туристической группы, от автобуса, от поезда или просто заблудилась. Настоящая мечта никогда не станет навязываться. Она найдётся внезапно, в водовороте будней, в мешанине лиц или просто случайно. Она не окажется фальшивой, неискренней, её нужно будет завоёвывать, потому что ей будет плевать на его материальное состояние. Справедливости ради стоит заметить, что последний пункт Троекуров готов был вычеркнуть, так как всё же был мужчиной вменяемым и прагматичным.