– А МВД? Что с МВД? Милиция и КГБ тоже пойдет за нами?

– КГБ не пойдет против Семичастного. А вот что насчет МВД… Вместо Щёлокова в планах поставить Тикунова.

– Тикунова? «Он юрист, он был зампредом КГБ, был замзавотдела ЦК партии административных органов… Бывший секретарь Владимирского обкома партии, по всем данным, только-только наградили его орденом [Ленина]… Кандидат в члены ЦК — что ещё надо?» Вроде бы так о нём говорил Семичастный?

– Да, память тебя не подводит. Что там в будущем говорят о Щёлокове и Андропове?

– Война у них будет. Не на жизнь, а на смерть. Выиграет последний – Щёлоков застрелится из охотничьего ружья. Окажется, что он отъявленный коррупционер и в его распоряжении найдут картины, дорогие украшения, автомобили… Ущерб оценят в пятьсот тысяч рублей. А всё пойдет с того случая, когда милиционеры обознаются и убьют майора КГБ Афанасьева. Кстати, многие из тех писателей, которые пишут о попаданцах во времени, любят упоминать этот случай. Поедет подвыпивший майор на электричке, а его остановят сотрудники милиции, ограбят, дадут люлей, а когда выяснится, что он гэбэшник, то и вовсе убьют.

– Что, вот так вот прямо и убьют?

– Ну да, на станции «Ждановская». Правда, в моё время её переименуют в «Выхино». Дело будет под Новый год. Как раз майор получит продовольственный паёк, а его остановят три полупьяных дурня в форме. Затащат к себе в отдел и там уже накостыляют майору от души. А ведь майор будет показывать свои корочки, объявлять себя гэбэшником, но «смелая вода» закружит головы уродам. Они ещё вызовут своего начальника, а тот решит замести следы. В общем, майора вывезут за город и там добьют арматурой неподалёку от Пехорки.

– А ведь я наблюдал, как Щёлоков с Андроповым спорили и никак не могли решить – кому идти спасать заложников из самолёта? Уже сейчас у них не лады, а что будет потом? Да уж, набрал Брежнев себе приспешников.

– Скорее всего, он набирал знакомых, чтобы те не ударили в спину. Ведь у Брежнева есть компромат на Андропова, значит, он держит его в ежовых рукавицах. А вот Щёлокова… У того слишком закружилась голова от данной власти. Эх, в моём времени полицейские тоже оказывались за решеткой из-за взяток. Не поверишь, но один из ставропольских полковников такую себе халупу сделал, где много золота и прочего антуража. Да что там говорить – даже унитаз золотой был. Вот до чего полицейский произвол доводит – ни хрена не боятся.

– Ого, – присвистнул Зинчуков. – В таком случае такого руководителя уже нужно снимать, пока не наворовал столько и пока не дал своим подчиненным столько власти... Ладно, Мишка-Семён, пошли обедать. У меня всё готово, только ваше участие требуется, сударь.

– С радостью приму участие в поедании макарон, – ухмыльнулся я. – К тому же проголодался как узник замка Иф.

– Узник замка Иф? – хмыкнул Зинчуков. – Это тот самый, который был оклеветан, посажен в тюрьму, потом выбрался на свободу и начал мстить за свою просранную жизнь?

– Ага, тот самый.

В нашей кухне было не так уж много места, но для застолья двоих-троих человек вполне хватало. Даже четверо могли уместиться при желании. Оно и понятно – в хрущевках повсеместно были маленькие кухни.

После кровавой войны, в стране была острая нехватка всех материалов, поэтому основные приоритеты были отданы на строительство промышленности, развитие сельского хозяйства и восстановление обороноспособности страны. На строительство нормального жилья просто не было времени и ресурсов.

Когда промышленность была восстановлена, власти принялись сносить старые российские бараки, а на их месте возводить пятиэтажные хрущевки. На то время, такие дома считались наиболее комфортными, людям было с чем сравнивать. И ведь пятиэтажки позиционировались как временное жилье. Считали, что такие строения будут стоять двадцать лет, а потом на их смену придут современные и комфортные многоквартирные дома.

А если жильё временное, то стоит ли заморачиваться с кухнями? И в СССР планировали вообще перейти на полное обеспечение общепитом. Брали за пример Америку? Вроде как завтрак можно было получить дома, обедом затариться в столовой, оттуда же притащить домой на ужин. И в таком случае получить углеводы и белки утром можно и в небольшом помещении.

Но концепт не прижился. Люди действительно ходили в столовые, но всё равно готовили дома. Дело было не в деньгах: при фабриках работал общепит, где поесть можно было за сущие копейки. Главной проблемой оказалось качество блюд: они были полезными, тщательно сбалансированными и в то же время совершенно безвкусными. И потому женщины продолжили потчевать близких домашней едой, которая не только насыщала, но и радовала вкусовые сосочки.

Вот и сейчас на кухонном столе возникли две тарелки, на которые белесыми червями посыпались макароны. Зинчуков мастерски разложил приготовленное блюдо по тарелкам. Я же порезал хлеб, почистил три зубчика чеснока. Что ни говори, а в зимнее время лучше каждый день заглатывать хотя бы по зубчику. И пусть потом будет жуткий запах изо рта, но зато чеснок убивает микробы и повышает иммунитет.

Зинчуков счистил со сковороды последние «поджарки» и повернулся к плите, при этом бросив взгляд на окно. Он поставил сковороду, а потом снова посмотрел в сторону окна. На улице понемногу начинали сгущаться сумерки, предвещая скорое наступление вечера. Но вряд ли Зинчукова заинтересовали именно это природное явление.

– Чего застыл, Артём Григорьевич? – спросил я. – Или вспомнил что?

– А? Да, вспомнил… Миш, одевайся.

– Чего? – заморгал я на него, думая, что он что-то забыл купить в магазине. – Хлеб вот есть, всё вроде в наличии…

Вместо ответа Зинчуков бросился в комнату. Я поспешил за ним. За то время, которое я провел рядом с «дядей Артёмом», уже успел уяснить, что он ничего не делает просто так. Вот и сейчас он первым делом бросился поднимать диван. Я ринулся ему помогать.

Выхваченный из недр дивана чемодан как будто открылся сам. Из подкладки наружу выглянули два пистолета Макарова. Зинчуков двинул челюстью в сторону одежды, аккуратно сложенной на стуле, а сам начал заряжать оружие.

Без лишних слов я бросился одеваться. Навык одеваться за то время, пока горит спичка не пропал даром, поэтому к тому времени, как пистолеты были готовы к стрельбе, я был одет.

– Что случилось? – спросил я.

– Скоро узнаешь. И хорошо бы