– Твой муж? – спросила Чарли, когда Сюзанна закончила разговор.

Сюзанна кивнула.

– Рвется меня забрать. Думаю, им движет не забота обо мне, а забота о своем удобстве. Он не хочет, чтобы я явилась домой поздно, так что ему придется завтра утром самому собирать детей. Черт, я еще не хочу уходить!

«Так оставайся», – хотелось сказать Чарли.

– Звони! – сказала Сюзанна, поднимая руку.

– У меня нет твоего номера.

– Да. Действительно.

Сюзанна попросила Чарли продиктовать свой номер, набрала его и позвонила.

После ухода Сюзанны Чарли еще некоторое время сидела одна. Взяв в руки телефон, чтобы сохранить номер подруги, она увидела два пропущенных звонка от Хенрика. Что он себе думает? Что она будет прикрывать его, если его жена начнет ей названивать? Становилось все очевиднее, что он просто идиот.

Бард на сцене снова начал петь после перерыва. Теперь в дело пошли хлопковые поля Луизианы. Песня снова вернула Чарли в Люккебу. Бетти, которая делает музыку погромче и требует, чтобы все шли танцевать. Некоторое время Чарли размышляла по поводу имен участников вечеринок, которые перечислила Сюзанна. Этих людей она помнила лишь как размытые фигуры без четких очертаний. Единственным, кто отчетливо рисовался у нее в памяти, был Маттиас. Забыть его лицо она так и не смогла.

Маттиас появился в Люккебу в то лето, когда Чарли исполнилось двенадцать лет. Бетти сказала, что это друг. Друг, у которого неприятности, а у нее ведь большой дом, и не может же она бросить в беде друга, которому негде жить. Поначалу Маттиас спал в домике на участке, но когда похолодало, он переехал в спальню Бетти, а перед самым рождеством Бетти рассказала, что Маттиас останется у них.

Чарли отказывалась понимать почему. Разве не сама Бетти столько раз повторяла, что ее дом – ее крепость и что она никогда, никогда не разделит его с мужчиной?

Но Бетти ответила, что Маттиас не такой, как другие мужчины, и что Чарлин наверняка это поймет, если только даст ему шанс.

Убеждена – однажды ты полюбишь его так же сильно, как я.

Андерс все еще не спал, когда Чарли поднялась в номер. Он разделил большую кровать на две и поставил их максимально далеко друг от друга.

– Я подумал, что ты останешься до закрытия, – усмехнулся он, прежде чем любезно отвернуться, так что она смогла раздеться до трусиков и футболки и залезть в постель.

Чарли посмотрела на вышивки крестиком, украшавшие стены, – сплошные высказывания о любви. Одна из них гласила: «Вера, надежда, любовь; но любовь из них больше», а над ней красовалась другая: «Любовь долготерпит и милосердствует».

– Что ты сказала? – переспросил Андерс.

– Я сказала, что тут на стенах, похоже, вывешено все послание к Коринфянам.

Андерс прочел надписи и согласился с нею. Впрочем, он не нашел в этом ничего странного – ведь они в номере для новобрачных.

– Ясно одно, – сказала Чарли. – Если я когда-нибудь выйду замуж, то никому не позволю читать послание к Коринфянам.

А что в этом такого неуместного, спросил Андерс, и почему ее так раздражают красивые слова о любви? С другой стороны, что зря копья ломать, добавил он, ведь она все равно никогда не выйдет замуж.

– Разве я это говорила? – спросила Чарли.

– Ты говорила, что не веришь в брак.

– Это не одно и то же. А что, есть те, кто до сих пор верит в брак?

– Ты цинична.

– А ты наивен.

Чарли улеглась поудобнее. От простыней исходил легкий запах табака, хотя они и были чистыми. Подушка оказалась слишком плоская.

– Что ты делаешь? – спросил Андерс, когда она снова поднялась.

– Ищу запасную подушку.

Ничего не найдя, она свернула свою кофту и подложила под подушку. Затем достала одну из своих книг.

– Ты скоро погасишь свет? – заворочался в кровати Андерс. – Уже час ночи.

– Я не могу заснуть, если перед сном не почитаю.

– А я не могу заснуть при свете.

– Тогда у тебя проблема.

Андерс вздохнул, скинул одеяло и поднялся.

– Что такое? – спросила Чарли.

– Ищу что-нибудь, чем прикрыть глаза. Я три месяца не спал, и…

– Хорошо, я все поняла, – сказала Чарли. Она отложила книгу и погасила свет.

Заснуть было невозможно. В течение всего дня на грудь давило все сильнее, а теперь, когда она лежала горизонтально, давление достигло предела. Стоило ей закрыть глаза, как она оказывалась в доме в Люккебу. Она видела, как развеваются на ветру тоненькие занавески в гостиной, видела Бетти, лежащую на диване с мокрым полотенцем на лбу.

Это все свет, Чарлин. Весь этот свет причиняет мне боль.

Андерс заснул – и не шевельнулся, когда Чарли включила свет и снова взяла книгу. Она попыталась сосредоточиться на чтении, но ничего не получалось. «Все дело в этом месте, – подумала она. – Из-за него мне не удается держать все это на расстоянии.

Больше не получается все это вытеснять.

Во сне Чарли унеслась в Люккебу. Она бродила по саду. Вишневые деревья утопали в цветах, кошки ластились к ее ногам. Кто-то сидел на деревянных качелях. Бетти? Мама?

Она подошла ближе, протянула руку, чтобы коснуться спины Бетти, но в этот момент качели повернулись, и она увидела, что это не Бетти. Это Маттиас.

Зачем ты пришла, Чарлин? Зачем ты пришла теперь, когда уже слишком поздно?

За завтраком в зале было почти пусто. Появился Эрик и сказал, что члены организации «Missing people» позавтракали в полшестого.

– Сегодня будет еще жарче, – проговорил он, глядя в окно. – Вечером народ тем более будет мучить жажда. Надеюсь, – поспешно добавил он, словно стыдясь того, что в такой ситуации думает о прибыли, – Надеюсь, что ее сегодня найдут и все это закончится.

Чарли попросила Андерса ехать в участок без нее. Ей хотелось пройтись в одиночестве, купить сигареты. Несмотря на то, что накануне вечером она пила умеренно, ее прошибал холодный пот и кружилась голова. «Это симптомы отмены, – думала она. – Мне позарез нужен сертралин». Она сообразила, что по своему рецепту может выкупать лекарство в течение трех месяцев. Единственное, что ей нужно сделать, – это зайти в течение дня в аптеку.

Когда она добралась до участка, там царило подавленное настроение. Всех угнетало, что следствие никак не продвигается. Ни сигналы от общественности, ни допросы ничего не дали.