– А ты неплохой организатор, – хмыкнул Соловей, когда они с девушкой пошли обратно в гостиницу. – Не хочешь попробовать себя в продюсерской деятельности? Я помогу…

Сказал и вспомнил, где он и кто он. Зрители, слушавшие его несколько минут назад, уже казались певцу восторженными поклонниками, концерт взбодрил его, прямо-таки вернул в прошлое, когда он был богат и успешен и действительно мог замолвить за кого-то словечко. Хотя редко это делал – слово Димы Соловья слишком дорого стоило.

– Может быть, – мило улыбнулась Оля. – Боюсь, на номер в гостинице тоже придется зарабатывать. Если моя карточка заблокирована, денег у нас совсем нет. Даже пива с чипсами не купишь и пообедать будет негде.

– Дикость, – вздохнул Соловей. – И это называется общество будущего? Воскрешают человека и выбрасывают его на улицу? Крутись как хочешь… Ладно я. У меня талант, я не пропаду. А что делать другим?

– Так ведь самых талантливых и воскрешают. Кому нужна серая масса, быдло? – спросила Оля. – Потому и конкуренция так высока. Но ты пробьешься, мой герой!

– А то! – Дима обнял девушку за талию, потом опустил руку немного ниже. – Я и здесь буду стадионы собирать. Хавает пипл древнее творчество. Эта музыка будет вечной! Да мы еще и новых песен купим. На старом репертуаре работать сложно, если ты не Элтон Джон.

– В каком смысле Элтон Джон? – спросила Оля.

– Ну, в самом прямом. То есть, конечно, я имел в виду – если ты не сверхзвезда, а просто звезда. Неблагодарный народец быстро забывает своих кумиров. Стоит только пропасть с горизонта на пару лет – и начинай все заново.

– Мне кажется, тебя до сих пор любят. Вот, скажем, я.

– Ты не показатель. Нужны людские массы, – ответил Соловей. – Только на массах можно «рубить капусту».

По всей видимости, народу в Риге «рубить капусту» удавалось весьма успешно. Люди по улицам бродили разные, большинство, как отметил для себя Соловей, в дорогущих эксклюзивных шмотках, стоящих не одну сотню евро. Сам он на фоне многих парней выглядел просто оборванцем, что звезду несколько напрягало. Но ясно было, что за тридцать евро не оденешься, а подписание контракта, как это ни грустно, никак не происходило. Японо-турецкий продюсер шастал где-то в Бразилии с мулатками и не торопился заняться раскруткой перспективного певца из Москвы.

– Публика подтянется, – объявила Оля. – Мы разместим твои клипы в Сети, в вирте, и ты станешь гораздо популярнее.

– Разместить надо, – согласился Соловей. – Только как сделать, чтобы эти клипы качали и смотрели? Желающих влезть на вершину полно, только публикой востребованы не все.

Оля посмотрела на звезду с интересом:

– Ты практичен.

– Если бы я был непрактичен, так и тусил бы по помойкам.

– Помойкам?

– Я о всяких кружках самодеятельности и провинциальных клубах. Знаешь, что такое клуб?

– Место, где собираются джентльмены, – ответила Оля.

– И разное сельское быдло, гопники и хулиганы, – пояснил Дима. – Начинать-то приходилось с клубов, детка. Тебе с богатым папой такого и не снилось. Семечки, сигареты, дешевое пиво, драки. Мне один раз чуть нос не сломали за то, что я плохо пел. Они так решили, что плохо. А потом какая-то скотина вырывала у меня микрофон и пыталась петь сама, что-то про зоны и тюрьмы. Самое противное, когда кто-то не умеет петь и мешает.

Девушка погладила Диму по голове:

– Теперь тебя никто не посмеет обидеть. Я буду твоим директором.

– А как же японский продюсер?

– Продюсер – это продюсер. А я буду защищать твои интересы.

– А пока мне надо еще несколько раз спеть на улице, потому что у тебя совсем нет денег. Отец твой бабок точно не может подкинуть?

Простота Соловья Олю ничуть не смутила, и она ответила откровенностью на откровенность:

– Ты знаешь, папа был против моего общения с тобой. Поэтому, наверное, и блокировал карточку. А я не хочу просить, не хочу отзываться на его звонки. Потом, когда мы с тобой станем по-настоящему близки, ему ничего не останется, как признать наши отношения.

Соловей усмехнулся про себя: «Когда мы станем близки». Захотела… Хотя почему бы и нет? Красивая богатая девочка, которая еще и любит его без памяти, – что еще надо? В конце концов, он тут совсем один. Когда получится стать на ноги, можно будет менять свою жизнь. А пока надо плыть по течению, благо оно движется в нужном направлении. Жизнь должна быть полна радостей, пусть и мимолетных.

* * *

– А вы кто будете, загадочный незнакомец? – поинтересовалась девушка, устроившись в кресле рядом с водительским. – Я не видала вас у Парамонова прежде.

Хонгр не очень вежливо хмыкнул:

– В самом деле?

– Нет, определенно вы прежде там не бывали. Такого колоритного мужчину я бы запомнила.

– Что же во мне такого колоритного? – поинтересовался Хонгр. Камуфляж он снял, автомата на плече у него теперь не было. Самый обычный человек в обычной одежде.

– Даже не знаю, – задумчиво проговорила девушка. – Все!

– У Парамонова я прежде и правда не бывал, вы правы, – признался Хонгр. – Но вы меня знаете, верно?

– Вовсе нет. Почему вы считаете, что я лукавлю?

– Мне кажется, что подойти посреди города к незнакомому человеку и попросить его подвезти вас именно туда, куда он едет, – слишком неправдоподобно для случайности.

– Вы не верите в чудеса?

– Нет, прекрасная незнакомка, – в тон девушке ответил Хонгр, трогая автомобиль с места.

– Меня зовут Василиса, – объявила девушка. – Старинное русское имя. Как вы считаете, мне подходит?

– Вполне, – озадаченно протянул Хонгр.

Имя девушке и впрямь подходило: если пышные светлые волосы заплести в косы да надеть какой-нибудь русский национальный наряд – то хоть в театре играть, Снегурочку или Василису Премудрую. Хотя Василиса вроде бы была брюнеткой?

– Так вы не ответили на мой вопрос. Откуда вы? Как вас зовут? Чем вы зарабатываете на жизнь? Расскажите!

Хонгр представился и ответил на вопросы по возможности уклончиво: воскресили недавно, пока осматривается, восстанавливает связи с друзьями, пасет овец.

– Вы философ? – спросила девушка.

– В какой-то мере.

– Философ на «Мазерати». Занятно.

– Мне нравится.

– Мне тоже, – маняще улыбнулась Василиса.

Хонгр вновь напрягся – что-то здесь было не так. Может быть, эту девицу подослал к нему Александр, чтобы он не цеплялся к Лилии? Разумно с его стороны. Самое правдоподобное объяснение. Но нужно иметь в виду и другие варианты.

«Мазерати» преодолел пять километров меньше чем за пять минут. Василиса в это время разглядывала Хонгра из-под опущенных век, время от времени делала какие-то несущественные замечания. Старалась выглядеть легкомысленной или была легкомысленной на самом деле.