В тот день, когда затонула «Шошон», резкий ветер послезахода солнца ослаб, а к полуночи вообще прекратился. Прорезиненный плот наводной глади успокоился, и находящийся на нем человек смог наконец заснутьпосле сорокачасового бодрствования. Но как только начал заниматься следующийдень, сразу же проснулся, весь мокрый и дрожащий от холода, несмотря на то чтоеще находился в экваториальной зоне. Он сразу вспомнил о том, что случилось,что ему предстоит, и эти мысли словно обухом ударили его по голове. Да, терятьему уже было нечего.

На прорезиненной ткани, которой был обшит плот, положивголову на нечто, напоминающее подушку, лежал рослый мужчина с длиннымиволосами, в которых уже начала проглядывать седина, с серыми глазами и широкимприплюснутым лицом, потемневшим от солнечных лучей и воспалившимся от соленойморской воды. Растительность на его лице не видела бритвы уже по меньшей меренеделю. Он был бос, в , выцветших хлопчатобумажных штанах и голубой рубашке. Назапястье поблескивали золотые часы, которые, как ни странно, все еще ходили.

Плот был очень маленький, на нем находились только этотмужчина да бутылка из-под виски с питьевой водой. Человека звали Гарри Годард.Ему было 45 лет, он был разведенный, бездетный. Вообще-то его можно было быназвать счастливчиком, если бы не события последних двух суток. А события этиявились следствием того, что Годард вознамерился пересечь на своей яхте«Шошон», длиной одиннадцать метров. Тихий океан.

Сейчас он мечтал о тепле и солнце, но знал, что вскоре будеттак же страстно желать прохлады. А плот плавно покачивался на волнах, медленноподнимаясь на гребни, а потом так же плавно опускаясь с них.

Полоской материи, оторванной от рубашки, Гарри привязалбутылку к поясному ремню. В ней еще оставалось около четверти литра воды, и вданный момент жажда его не мучила. Однако было ясно, что она не заставит себядолго ждать., Что будет с ним, когда он поймет, что умирает? Сойдет с ума испрыгнет в воду? Или напьется соленой воды до такой степени, что погибнет отнепрерывной рвоты? Годард не знал, как скоро он дойдет до такого состояния, нои думать об этом тоже не было смысла. Гораздо правильнее было всматриваться вморские дали и тешить себя мыслью, что все-таки еще есть время и шансвстретиться с пароходом.

Он встал на плоту. И, когда тот поднимался на гребень, шарилглазами по горизонту. Но ничего не видел, кроме воды. Что ж, прелестно, подумалГарри с горечью. Ты давно искал уединения. Теперь его добился и уже сыт им посамое горло.

Во всех его мыслях и в том, что он видел, была какая-тосмертельная прелесть. В ранние утренние часы океан казался совершенноспокойным, если не считать ленивых волн, медленно катящихся с юга, а небо навостоке из багряно-красного постепенно превращалось в оранжевое. Облака словнозагорелись огнем. Рой летающих рыб выскочил неподалеку от него из воды и сноваисчез в ней.

Но более всего впечатляла тишина. Когда ты находишься наяхте, то постоянно раздаются какие-то звуки — вода стукается о борт, хлопает наветру парус, скрипит пол каюты, шипит падающая на палубу пена… Сейчас же стоялатакая мертвая тишина, словно земля еще не заселена живыми существами.

Почти три дня Годард прожил без курева. Теперь дажечувствовал легкое недомогание, вызванное отсутствием никотина в организме. Да,можно опьянеть и от чистого воздуха, подумал он.

Посмотрев на бутылку, Гарри с трудом удержался от искушениясделать хотя бы глоток. А зачем, собственно, растягивать это удовольствие? Еслибы у него были бумага и чем писать, он смог бы закупорить в бутылке записку. Ночто бы в ней написал? Какие-нибудь мудрые слова, означающие его прощание сжизнью? Нет! Пожалуй, написал бы приблизительно так: «Привет от Гарри Годарда,у которого не хватило ума, чтобы попросту утопиться».

Теперь он так и не узнает, по какой причине затонула егояхта, но сейчас это уже и не имело никакого значения. Может быть, натолкнуласьна кита, поскольку после толчка Годард ничего не увидел и море было совершенноспокойным. Рифы исключались, так как, во-первых, в том районе их не быловообще, а во-вторых, рифы всегда можно увидеть по пенящейся воде. Если бы яхтанатолкнулась на остов погибшего корабля, то и это тоже можно было бы заметить.Скорее всего, ему попалось одно из могучих деревьев, которые порой плывут,подгоняемые течением, почти у водной поверхности.

Сознание того, что он должен умереть — через несколько часовили несколько дней, вызывало у Гарри не страх, а, скорее, апатию. Оставалосьтолько удивляться и огорчаться, что ему уготована такая нелепая смерть.

А солнце тем временем достигло зенита. Его яркий светотражался в воде. Кожа горела и покрывалась пятнами. Годарда начала мучитьжажда, и он сделал небольшой глоток из бутылки, который затем долго держал ворту, прежде чем проглотить. Потом, откуда ни возьмись, появилась акула. Разатри или четыре она проплыла мимо плота, словно ей понравился этот страшныйжелтый резиновый пузырь. Гарри понаблюдал за ее маневрами, а потом сказал,только для того, чтобы услышать свой собственный голос: «Убирайся восвояси, ты,идиотка! Здесь тебе ничего не выгорит!» Когда в следующий раз акула подплылаближе, он вытащил нож, приготовившись постоять за себя, если она проявиткакую-нибудь активность. Но та вскоре потеряла интерес к желтому плоту иисчезла.

Около двух часов дня подул легкий бриз, взбудоражилсеро-синюю поверхность моря и немного снизил своим дуновением интенсивностьсолнца. А потом, когда солнце в красочном ореоле скрылось за горизонтом, ветерснова утих. Наступила бархатная тропическая ночь, и Годард непроизвольноподумал, сколько еще таких ночей ему предстоит пережить в своей жизни. Две?Четыре? И через какое-то время заснул.

Проснулся он от холода. По положению звезд на небе скоропонял, что полночь уже миновала. На востоке, почти над самым горизонтом, виселалуна. Гарри сел, чтобы немного размять затекшие члены и, повернувшись, внезапноувидел корабль, который находился от него не более чем в миле.

Первой его мыслью было, что это галлюцинация. Гарри провелпо лицу обеими руками, почувствовал, как колется борода и после этого сновапосмотрел в ту же сторону. Нет, корабль не исчез.

И все же что-то было не так. А когда понял, что именно нетак, непроизвольно издал сдавленный крик. Ему были видны только кормовые огни.Корабль удалялся. Значит, несколько минут назад, когда он еще спал, корабльпрошел практически мимо него.

Нет! Этого не могло быть! Волны от корабля наверняка сильнораскачали бы его плот, а может, и вообще опрокинули бы его. Судно шло точно потому же курсу, что и его плот, но тем не менее никак не дало о себе знать.Единственным возможным объяснением этому факту было то, что корабль вообще недвигался. По какой-то причине он остановился, а потом развернулся…