Пыльная дверь отворилась. Молодая женщина с чрезмерно напудренным лицом. Серо-голубые сощурившиеся глаза. Блондинка. Платье из белого кашемира. Плиссированная часть, юбка, не скрывает обширные бедра. Подруга его любимой женщины. Одноклассница. «Здравствуйте, я вам звонил. Я — Индиана. Мой приятель — Саша».

«Ха-ха… Я вас жду. Заходите».

И пошла впереди, немилосердно колыхая задницей. Высокая. «Блядь!» — подумал Индиана неприязненно. Однокласснице должно быть столько же, сколько и Мадам Хайд, — тридцать лет… Они оставили верхнюю одежду в коридоре. Несколько дверей вели в другие комнаты, к другим жильцам. Пробежал куда-то мальчик лет пяти, полуодетый.

В ее комнате шторы были опущены, и горел тусклый ночник у кровати. Небрежно заправленная, кровать стояла в дальнем углу. Одноклассница нажала на выключатель. Зажглись три небольшие лампы под потолком, но стало лишь чуть светлее. Буфеты, шкафы, круглый стол, покрытый клеенкой. С остатками то ли завтрака, то ли ужина. От стола несло запахом несвежей пищи. «Извините, — сказала ЕЕ ПОДРУГА, — первый этаж, приходится жить с опущенными шторами. Садитесь. Мы вчера все выпили, но «мой друг» пошел купить бутылку».

Индиана отметил, что она употребила слово, каким обозначала Индиану его любимая женщина. Может быть, в их классе это было модное слово? «Это лишнее. Мы ненадолго».

«Ну как же без бутылки. Следует обмыть ваш приезд по русскому обычаю. Отвыкли вы, да? Сколько лет вы не были у нас?»

«Двадцать».

«Ой-ей-ей! Когда вы уезжали, я была еще крошечной девочкой. Ха-ха-ха…»

Блядь, подумал неприязненно Индиана, никогда ты не была девочкой. Такие, как ты… «Вы сказали мне по телефону, что она приезжала к вам десять дней назад».

«Я не помню точно. Возможно две недели назад».

«Трезвая?»

«Ну как вам сказать… Навеселе. Уходила, пошатываясь. Но у нее всегда была плохая координация движений. С детства».

«Вы сказали, что она была не одна».

Смирнов сидел на стуле и ничего, кажется, не понимал. Индиана не объяснил ему, куда они идут.

«Приехала с двумя парнями… Я не понимаю, вы что, за ней следите? Я закладывать свою подругу не стану. На меня не рассчитывайте. Ни за какие «денюжки»…

Опять, отметил Индиана, прозвучало ЕЕ слово. «Денюжки». Искореженное ласково.

«Дело в том, Светлана, что ваша подружка, кажется, находится в таком состоянии, что не находит в себе сил выбраться из этой страны».

«Вот в чем дело… Ну и дура же! Я поняла, что не все в порядке. Хотя она выглядела веселая, но очень уж веселая. Худая тоже очень. Я-таки подумала, что ширяется».

«Вы не знаете, где она живет?»

«У матери».

«У матери она не появлялась уже месяц».

«Тогда не знаю. Я думала, у матери».

«А парней, с которыми она к вам приходила, вы не знаете? Только честно».

«Не знаю. Честно».

«Вы можете описать мне, как они выглядели?»

«Вы как следователь. Ха-ха-ха…»

«Что делать. Приходится… Так как же они выглядели?»

«А что я буду за это иметь?»

«Стольник… Если вспомните, кто они, двести».

У нее приоткрылся рот. Она напряженно думала.

«Вы мне дадите двести рублей, если я?..»

«Дам».

Шумно вошел бородатый и брюхатый краснолицый человек в пальто и поставил на стол две бутылки водки. «С прибытием! Я нынешний ебарь этой шлюхи…»

«Костя, ты что, охуел, говоришь такие вещи…»

«Истинная правда, видит Бог… Здравствуйте, господин Индиана. Мы с вами виделись несколько раз в шестидесятые годы… Ну да вы наверняка не помните. Вы у нас уже тогда были звездой, пусть еще и местной, а я, так сказать, пролетарием умственного труда, человеком из толпы. Прослышав от толстожопой шлюхи…»

«Костя! Заткни свою грязную пасть!»

«…от толстожопой шлюхи, что СОБСТВЕННОЙ персоной намерены прибыть, я вот смотался по соседству».

Пожав руку Индиане (тот пробормотал: «Очень приятно познакомиться…»), бородатый уселся на диван к столу.

Смирнов скрипнул стулом. «Познакомьтесь — мой приятель Саша Смирнов».

«О, какой крупный! Твой «бади-гард», Индиана?»

«Почему «бади-гард»? Приятель».

«Ну-ну-ну, ты мне не заливай, чтоб такой тип, как ты, разгуливал по нашей одичавшей родине беззащитный…»

«Да кому я на хер нужен?»

«Найдутся люди. Вон армянина вашего парижского спиздили… Светланка, разливай косорыловку!»

«Басмаджяна?»

«Ну да, его. И давно на мясорубку перекрутили. Семья отказалась платить «рэнсом». Вот ей и отправили кило фарша в пластиковом пакете. Га-га-га… Будьте осторожны, эмигрант!»

Индиана отметил, что бородатый Костя употребляет английские словечки. «Бади-гард», «рэнсом». «Басмаджян был хозяином галереи, коллекционером. Если не мультимиллионером, деньги у него были. Я, бля, скромный писатель».

«Хуй ты кому докажешь, дорогой, после телепередачи, когда показали подробнейшим образом полсотни твоих книг в ярких обложках, что ты со всеми этими книгами бедный и голодный. Вся страна смотрела, несколько раз показывали… Держи рюмку, и ты, бади-гард, держи. Будем!»

Двери отворились. В белой майке, в спортивных синих шароварах прошел к столу полуобнаженный колосс. Два витка смоляного чуба спадали на правую бровь. Усы. Мощные бугры плеч. Надутые, пышащие жаром мышцы обнаженных рук. За ним, хихикающее личико в виноватой гримаске, вошла Светлана. Нашкодившая девочка.

«Это ты эмигрант?»

«Я».

«Я — ДЖЕЛАЛ, — колосс ткнул себя пальцем в грудь. — Давай познакомимся». И пройдя за стулом Смирнова, подошел к Индиане. Протянул руку.

«Очень приятно», — сказал Индиана. Между тем ему было неприятно.

Джелал немилосердно сжал ладонь Индианы. Долго тряс и глядел в глаза. «Светланка сказала, что ты живешь во Франции».

«Живу».

«Ты еврей?»

«Он не жид. Хохол. Я его знал, когда он еще в Москве жил». Бородатый поскреб бороду.

«Полу-хохол, полу-татарин», — счел нужным заявить Индиана. ЗВЕРЬ, так он тотчас окрестил мускулистого колосса, держал его руку, уже не сжимая ее, но что-то соображая.

«Я — ЧЕЧЕН! Ты слышал о чеченах?»

«Собака Сталин выселил его семью с Кавказа…» — объяснил бородатый.

«Вывези меня отсюда, эмигрант… — чечен ухмыльнулся, — во Францию!»

«Я тебя совсем не знаю…»

«Я — хороший…» Под усами обнажились крупные зубы.

«Джелал хороший. Шестерых всего убил, в том числе одну женщину. Из тюрьмы убежал…» — бородатый осторожно засмеялся.