Сразу начался водоворот, пресеченный длинной автоматной очередью поверх голов. Посыпалась штукатурка, осколки светильников…

В это же время двое депутатов – один христианский демократ и один от НФП, национальной фашистской партии, партии Муссолини – выставили у трибуны большой штандарт, на котором были буквы SPQR[42]в обрамлении лаврового венка победителя. Стало понятно, что происходит государственный переворот.

Другие почти открыто брали из большого мешка пистолеты. В Палате депутатов по пятьдесят мест отводилось представителям Сомали и Триполитании – и практически все они были заняты радикальными националистами, выступающими резко против политики умиротворения[43]и ненавидящим Короля. Ради того чтобы сохранить свои земли и статус-кво, они готовы были на все, в том числе на государственный переворот. Дичайшая ситуация – часть депутатов в одно мгновение переходят на сторону захватчиков палаты депутатов и сами становятся захватчиками. Левые на своих местах постепенно отходят от шока, кто-то даже начинает петь Интернационал – старый марш времен французской народной революции, публичное исполнение которого в Священной Римской Империи карается концлагерем, а в Российской Империи – пятьюдесятью ударами плетью.

Примерно в десять часов по местному времени группа левых депутатов пытается прорваться к трибуне, ей преграждают дорогу правые. Итальянский парламент известен своим непристойным поведением, там часты блокирование трибун, обструкции и даже драки. Но сейчас – драка перерастает в нечто большее: гремят выстрелы. Как потом показывают съемки с камер – ни один из десантников и близко не был к месту свалки депутатов, они больше следят за входами-выходами. В драке кому-то из левых удается завладеть пистолетом, он начинает стрелять. Убит депутат от Триполитании, довольно известный там землевладелец Люцио Бонани, ранен депутат от Калабрии Дино Валтано. Ответными выстрелами убиты пятеро левых депутатов, больше десятка ранены. Крики, ругань, кровь. Двое депутатов с оружием встают у нового штандарта и кричат, что убьют любого, кто приблизится. Непонятно, что делать дальше, но все чего-то ждут.

В этот момент одному из тележурналистов, снимавших происходящее с верхнего балкона, удается бежать – мятежников все еще слишком мало, они не могут перекрыть все входы и выходы. С ним карта памяти, на которой записано все происходящее, – это покажут на экранах всего мира. Скоро…

В то время как у фонтана Треви начался мятеж – Его Величество Король, не служивший в армии ни дня, – заканчивал облачаться для приема парада. Не служивший ни дня в армии – он надел варварски пышный, почти шутовской мундир Маршала – настоящего, не тех, которые в армии замещают должности старшего сержантского состава. Этот мундир – вместе с наградами на нем, положенными Королю, – передавался от отца к сыну: в Италии это считалось нормальным[44]. Одеть такой мундир было непростым занятием, тем более он по средневековой моде был с широченными плечами и зауженной талией, а у Короля, увы, – было все наоборот.

По протоколу, Его Величество Король должен был принимать парад с балкона, называемого «ложа Бернини», который расположен как раз над главным входом во дворец. Балкон старый, очень узкий, там хватало место только для Его Величества и Ее Величества. Ее Величество Королева Маргарита уже собралась, быстрее, чем Король, вот только принимать парад она откровенно не хотела. Ее можно было понять: в Италии она пользовалась откровенной нелюбовью – француженка. То, что она по отцовской линии происходила из дворянского рода Валуа, некогда носившего корону Франции, – ничего не меняло: французы в Италии снискали не меньшую ненависть, чем германцы. Вообще-то далеко не все Правящие дома придерживались строгих традиций династических браков: в Доме Романовых, например, считались допустимыми браки с любыми представительницами дворянства, а Его Величество Император Николай совершил возмутительное, связав себя узами брака с популярной североамериканской киноактрисой, пусть и французского происхождения, и явно с дворянской, судя по манерам и по генеалогии, кровью. Но обычно… там, где монархия не имела внутренней сути, того самого, что позволяло монарху быть и отцом народа, и моральным авторитетом, и лидером нации – там была внешняя мишура, типа варварски пышных придворных мундиров и династических браков. Так что Его Величество Виктор Эммануил V связал себя узами брака с нелюбимой женщиной и даже об этом не сожалел. Как-то так у него… получалось.

В раздражении – мундир сильно жал, пребывание в нем даже лишнюю минуту было пыткой – Король взглянул на усыпанные розовыми бриллиантами золотые часы.

– Время парада. Где они?

Один из придворных поклонился.

– Господин Кутьери уже выехал на место…

Король фыркнул.

– Если моя армия не может быть армией, я подам ей пример…

Потом – эта фраза станет крылатой…

И направился к ложе Бернини.

Король появился в ложе, с одной стороны которой висел флаг государства, а с другой – его личный, королевский штандарт ровно в то время, когда у входа во дворец затормозили несколько разномастных автомобилей и фургонов – и из них посыпались вооруженные автоматами люди в камуфляже.

– Кес ке се? – спросил Король на французском, на который он обычно переходил в состоянии сильного душевного волнения. – Это и есть парад?

– Вон он! – крикнул один из младших офицеров, указывая на балкон.

И два автомата нацелились на Короля. Бойцы частей легкой кавалерии привычно ломились в двери… привычно, потому что в Триполитании они часто этим занимались. Только здесь была не Триполитания, а Рим…

Примерно через час в Палату депутатов ворвался вооруженный автоматом человек и крикнул: «Монархия низложена, да здравствует Республика!»

В зале раздались приветственные крики…

Четверо на мало кому известной импровизированной взлетной полосе рядом с Римом весь следующий день работали как черти…

Уже потемну загудели моторы самолетов. Один за другим приземлялись транспортники, доставляя ударные силы путчистов. Колониальные части и вооруженное ополчение с территорий, в основном с Триполитании. В отличие от армейских частей Метрополии – для них клич «mare nostro!» был вовсе не пустым звуком, политика Короля встречала резкое отторжение и ненависть: Короля считали предателем и готовы были расправиться с ним своими руками. В основном – у них было свое оружие и в достаточном количестве, но кого-то пришлось и довооружать.