мокрые сапоги, снял куртку и тогда только обернулся к отцу. Старый Клява раздраженно ворчал:

— Деньги в доме нужны до зарезу… У самого сапоги проносились… Что она, не могла обойтись без этих часов?

— Откуда взялись тут бутылки? — спросил Оскар, показывая на ящик с пивными бутылками. — Праздник здесь какой-нибудь справляли?

— А, бутылки? Да это все выдумки Рихарда. Привязался ко мне, дал денег, вот и пришлось съездить.

— И он все это выпил один?

— Разве он оставит в покое! Пришлось и нам с Робертом за компанию…

Оскар прекратил расспросы, но и отец больше не старался узнать стоимость часов. В душе он рассердился на женщин — не могли убрать ящик подальше… И надо же было Оскару его увидеть!

Поужинав, Оскар остался сидеть за столом, благо никто его больше не допрашивал. Из-за двери он слышал голос Аниты. Можно бы зайти к ним, но что-то мешало ему подходить к Аните, когда возле нее был Рихард, — этот человек не нравился Оскару, он не понимал, как Анита могла болтать с таким.

Он просидел до тех пор, пока в комнатке не задвигали стульями и не открылась дверь. Анита попрощалась и пошла домой. Роберт хотел ее проводить, но она отказалась.

— Далеко ли здесь идти! Да и собаки меня знают.

Проходя мимо Оскара, она протянула ему руку:

— Тебя уж совсем не видать. Стал, наверное, настоящим властителем моря.

И, улыбнувшись, она вышла, прежде чем Оскар успел что-нибудь ответить. Но ему стало так хорошо от этих мимоходом сказанных слов, от ее теплой улыбки и прикосновения руки… Это было предназначено ему, только ему, она Роберту никогда так не улыбалась.

Роберт на минуту подошел к Оскару. Справившись об улове и вечерней выручке за лососей, он таинственно усмехнулся и похлопал Оскара по плечу:

— Ты прямо-таки стал заправским дон Жуаном! Вот уже о ком нельзя было этого подумать.

— Что ты этим хочешь сказать? — спросил Оскар.

— Я-то что! Люди, люди болтают. У тебя, говорят, свидания каждый вечер, тебя часто видят в обществе какой-то блондинки. Ну, ну, не корчи, пожалуйста, свирепой физиономии, что я такого сказал? Да так и следует, для этого и на свете живут. Мне теперь ясно, что тебе тоже больше нравятся блондинки, чем брюнетки.

Еще раз похлопав по плечу Оскара, Роберт улыбнулся и ушел в свою комнату.

«Что все это значит? — спрашивал самого себя Оскар, лежа в постели. — Что опять здесь затевается?»

Двусмысленные намеки на какие-то похождения, давешняя болтовня Лидии, благожелательный интерес брата к какой-то несуществующей тайне встревожили его. У него самого возникли кое-какие подозрения, но до того странные и горькие, что он боялся о них думать. Как дым, предупреждающий об отдаленном пожаре, они могли и рассеяться, но могли угрожать и подлинной опасностью.

5

Во всех дворах обсуждали связь Оскара и Зенты. Как вылитое в воду масло, новый слух быстро распространился по округе. В коптильне женщины пытались выведать что-нибудь у Лидии, но та только краснела, опускала глаза и ничего не отвечала. Оскару не давали покоя любопытные товарищи. А поселковые девушки не переставая говорили об ожидаемых последствиях: кое-что уже стало заметно, да и глаза Зенты выдавали ее.

Как это ни странно, родные Оскара сами распространяли эти сплетни как только могли. Роберт всюду отпускал шуточки по поводу ночных похождений брата, Лидия каждый вечер сообщала Оскару о новых слухах, которые занимали в это время помыслы чешуян. Все приходили к выводу, что у Оскара сейчас появились обязанности по отношению к Зенте, раз уж они оба зашли так далеко. Он понимал, что это все означало, но ничего не говорил.

В один из ближайших дней Роберту принесли записку:

«Буду ждать тебя сегодня вечером в том же месте. Если не придешь, тогда кое-что случится. Я больше не выдержу».

Роберт задумался.

— Вот что, дружок, — обратился он к мальчику, который принес записку. — Скажи тому человеку, который тебя прислал, что я не понимаю, чего ему от меня надо. И больше чтобы меня не беспокоили.

Мальчик ушел.

— Просто понять не могу, что за фиглярничанье, — разговаривал сам с собой Роберт. — Какие-то записочки, угрозы… Нет уж, пусть лучше она оставит меня в покое.

Он никуда не пошел. Он все обдумал и теперь чувствовал себя в безопасности: против него не было ни одной улики. Вот что значит действовать с умом! Весьма кстати пришлась и пущенная им сказка о связи Оскара с Зентой. Все приняли это за чистую правду. Да и как же иначе: разве они не встречались раньше, разве зимой Оскар не подрался с Эдгаром из-за девчонки? Лидия уже гладила белье Роберту; еще несколько дней, и он — в столице. Будущим летом он получит должность и совсем сюда не приедет. А там, со временем, все успокоится.

Итак, он не пошел. Весь вечер он пел и насвистывал в своей комнатке, словно на него налетел приступ безудержной веселости. Но когда хлопала наружная дверь, он на минутку затихал и прислушивался.

На следующий день Роберт вышел из дому прогуляться. Он больше не боялся, что с ним кто-нибудь заговорит на улице. Пусть только попробует!

Вечером Роберт услышал от сестры, что Зента не пришла в коптильню, и вздохнул свободнее: ну, теперь по крайней мере все упорядочится.

Зента не пришла и на следующий вечер. А на третий день вдова Залита обходила все дворы, спрашивая, не видел ли кто-нибудь ее дочери: накануне она ушла в коптильню и до сего времени не вернулась.

Никто ее не видел. Люди начали справляться друг у друга, доискиваться следов.

Эта весть не удивила Роберта, он как будто пропустил ее мимо ушей, тем более что сейчас был занят другим: перед отъездом он решил устроить прощальную вечеринку. Рихард еще раз послал за выпивкой, и вечером в доме Клявы началось веселье. Пришли Эдгар с Анитой, Вильма Осис и Кристап Лиепниек. Сдвинули к стене стулья, завели патефон, и начались танцы.

Роберт пил больше других. Никогда еще не видели его в таком ударе. Он весь вечер вертелся, как бес, откалывал разные коленца, во время танцев нашептывал девушкам двусмысленные остроты, хохоча над их смущением.

Оскар вернулся домой раньше обыкновенного.

— Здорово, брат, — поспешил ему навстречу Роберт. — Вот, выпей кружку пива и приглашай скорей нас на свадьбу! Когда же ты ее справишь? Не заставляй ждать так долго.

Оскар даже не взглянул ни на брата, ни на гостей. Все с любопытством следили за ним в открытую дверь