это тут же становилось известно администрации, было понятно и так, потому что при исповеди присутствовало как минимум два надзирателя, присутствующих конечно же, только с целью охраны капеллана. А самое главное, исповедь дозволялась не чаще одного раза в месяц. Второй возможностью не забыть человеческую речь, была молитва. В этот момент заключенные, выстроившись у решеток своих камер, хором повторяли слова молитвы, за капелланом. Другой возможности для разговора не имелось.

Впрочем, подобный режим коснулся меня лишь краешком, хотя хватило и этого. Просто коррекционный центр округа Кук, Чикаго, по своей сути являлся пересыльной тюрьмой. То есть здесь содержали осужденных после их задержания, на время следствия и суда, а затем, большая их часть отправлялась в другие места заключения для продолжения отбытия наказания. И в этом мне очень повезло. Боюсь, если бы я остался здесь до конца своего срока заключения, потом, вышел бы из этого заведения с сильным помутнением сознания, если не сказать большего.

Вообще-то первоначально, предполагалось, что дальнейшее заключение, я буду проходить в одной из тюрем пригородов Чикаго. Меня вывели во двор, обыскали, и посадили в местный автозак. Туда же вместе со мной село еще около десятка заключенных. Двери были закрыты на замок и засов, конвоиры сели позади водителя, и разглядывали нас сквозь зарешеченное окошко, и нас повезли к новому «месту жительства». В пути, один из нас решил поинтересоваться точкой назначения. И его голос услышанный всеми в автомобильной коробке, был настолько неожиданным, что все мы поневоле отшатнулись в стороны. Все же режим молчания, наложенный на всех нас, дал свои всходы, и казалось, простой вопрос одного из нас, вызвал панику.

К нашему общему удивлению, конвоир спокойно ответил на него, и этот вопрос, не вызвал у него никакой агрессии по отношению к нам. Постепенно, то один, то другой, задавали ему всякие вопросы, и на многие из них были получены, вполне доброжелательные, а иногда просто нейтральные ответы. В тюрьме, куда нас привезли, все это продолжилось. Как оказалось, режим молчания введенный в Чикагской тюрьме, был своего рода экспериментом, взятым на вооружение из Ирландской тюрьмы Британии. И мотивировалось это несколькими доводами.

Во-первых, таким образом, исключался любой сговор между заключенными. Как бы то ни было, но договориться о изменении показаний, в свою пользу, уже не получалось. Во-вторых, вынужденное молчание, по мнению некоторых специалистов, заставляло осужденного прокручивать в голове известные ему ранее факты, и как считали эти самые специалисты, в первую очередь свое недавнее преступление. Ведь не даром же говорят, что преступник, всегда хочет попасть на место преступления. Вот такая ситуация, возникала и здесь. Попасть на место преступления, возможности не было, а вот переосмыслить все факты, связанные с ним, пожалуйста. И режим молчания, заставлял все это прокручивать в сознании постоянно. В итоге, на исповеди, куда допускались осужденные, каждый раз всплывали новые факты о совершенном преступлении. Таким образом, преступник сам себе натягивал новый срок. В новой тюрьме такого не было, и я впервые вздохнул более свободно, чем раньше.

Я бы не сказал, что в этом заведении все было хорошо, но по сравнению с Чикагской тюрьмой небо и земля. Как меня, просветили на въезде, в заведениях подобного рода существуют четыре основные группировки. И если ты желаешь, относительно спокойно дожить до конца срока, или хотя бы вообще дожить до него, тебе нужно сразу же примыкать к одной из них. В противном случае ты остаёшься одиночкой, что в принципе тоже не возбраняется, но при этом, тебе придется все разруливать самостоятельно, получая тычки, пинки и оскорбления, от любой другой группировки. При этом, ни одна из них, никогда не встанет на твою сторону.

Группировки делятся в основном по расам, национальностям и цвету кожи. Но основные это — Белые, Чернокожие, Латиноамериканцы, и Индейцы. Латино иногда могут объединяться с белыми, но только в тех случаях, когда кто-то из них оказывается в меньшинстве. То есть если в тюрьме мало белых американцев, они могут примкнуть к Латино, или наоборот. Но при этом второстепенная, то есть примкнувшая раса, хоть и будет находиться под защитой основной группировки, но всегда в иерархии будет оставаться на вторых ролях. Индейцы, как и негры, держатся всегда особняком, и не признают никого иного. С другой стороны, никто не запрещает тебе общаться, а иногда и дружить с представителями иной расы, но если, вдруг по каким-то причинам, в тюрьме вспыхнет бунт, то ты обязан забыть все привязанности и полностью поддерживать свою и только свою группировку.

Кстати в тюрьме встречаются и обиженные и опущенные. Здесь их называют «Fog» или «Fagot». В отличие от советских тюрем, они не являются отверженными. То есть живут наравне со всеми, пользуются всеми благами и правами, что и большая часть осужденных. Едят за одним столом и спят в общей казарме. С ними можно общаться, касаться их и так далее. Но все-таки некоторое различие наблюдается. Но оно касается в основном того, как люди перешли в этот разряд. Если это произошло на добровольных началах, то есть попавший в места заключения человек признался, что он гомосексуалист, то это воспринимается как в порядке вещей. Мало ли у кого какие сексуальные пристрастия. Если же его опустили в наказание за какую-то оплошность, крысятничество, предательство, в этом случае, он хоть внешне и остается в обществе, но ему для работы выделяются самые грязные места. И с ним, стараются не общаться. В остальном, никаких отличий не существует, и за этим строго следят надзиратели.

Камера в тюрьме представляет собой нечто похожее на армейскую казарму. При этом расселение происходит так, что белого или индейца никогда не поселят на территорию, где живут негры. Если же по каким-то причинам, в тюрьме не хватает места, на нужной территории, то на одну, или несколько коек, добавляют следующий ярус. Максимальное количество ярусов может достигать четырех, но чаще всего их два-три. Между территориями, всегда имеется довольно широкий проход, и в случае, если между группировками натянутые отношения, то на ночь, в обязательном порядке выставляются люди, которые смотрят за порядком и контролируют сон своей группировки. Правда в тюрьме имеются и обычные камеры, одна из них в союзе называлсясь бы штрафным изолятором. Здесь она мало отличается от нее. Располагаясь в подвальном помещении, камера очень сырая. По ее стенам постояннго сочится вода, и после отсидки в ней, многие возвращаются в общую казарму как