Нужда в первом признании, которое было добыто Ноланом Уэйнрайтом и о законности которого можно было спорить с большим основанием, таким образом отпадала, и оно не было приобщено к делу.

Вид Майлза Истина в суде расстроил Эдвину. Он осунулся и был бледен, с темными кругами вокруг глаз. От его обычной жизнерадостности не осталось и следа; казалось, он постарел на несколько лет.

Свои показания Эдвина изложила быстро и обстоятельно, на одном дыхании. Отвечая на несложные вопросы адвоката, она несколько раз посмотрела в сторону Майлза Истина, но он сидел, свесив голову и избегая встречаться с ней глазами.

Свидетелем со стороны обвинения – хотя и с неохотой – выступила Хуанита Нуньес. Она волновалась, и суд с трудом разбирал, что она говорила. Дважды судья вмешивался, прося Хуаниту говорить громче; он обращался к ней мягко и вежливо, ибо её оскорбленное достоинство и невиновность стали очевидны.

В своих показаниях Хуанита не проявляла враждебности к Истину и отвечала кратко, так что прокурор то и дело требовал от неё уточнений. Ей явно хотелось как можно скорее положить конец этим мучениям.

Адвокат подсудимого, запоздало приняв мудрое решение, напомнил о своем праве задать ей вопросы.

Допросив Хуаниту, адвокат посовещался со своим клиентом и попросил разрешения подойти к присяжным. Ему разрешили. После чего прокурор, судья и адвокат принялись совещаться вполголоса, и защитник попросил позволения изменить изначальное ходатайство Майлза Истина о «невиновности» на «признание вины».

Судья Андервуд, человек многоопытный, за спокойной внешностью которого скрывался железный характер, наблюдал за обоими юристами. Он говорил так же тихо, чтобы присяжные не могли ничего услышать.

– Прекрасно, ходатайство будет изменено, если того желает защита. Но я напомню адвокату, что на этом этапе если что-то и изменится, то не сильно.

Попросив присяжных удалиться из зала суда, судья затем поинтересовался у Истина, подтверждает ли тот свое желание изменить ходатайство и сознает ли последствия. На все вопросы подсудимый вяло отвечал:

– Да, ваша честь.

Судья вновь пригласил присяжных в зал заседания и прекратил слушание дела.

После пылкого призыва молодого адвоката к милосердию и напоминания о том, что его клиент раньше никогда не привлекался к суду, Майлза Истина водворили под стражу для пребывания в заключении до следующей недели, когда ему будет вынесен приговор.

Нолан Уэйнрайт, хоть он и не должен был давать показания, присутствовал на всех судебных заседаниях. Сейчас, после того как судебный клерк объявил следующее дело и служащие банка, дававшие показания, покинули зал суда, начальник охраны банка подошел к Хуаните:

– Миссис Нуньес, вы не уделите мне несколько минут?

Она взглянула на него и безразлично и враждебно, затем покачала головой:

– Все закончилось. К тому же я возвращаюсь на работу.

Они вышли из здания федерального суда, находившегося в нескольких кварталах от башни «ФМА» и центрального отделения банка, но Уэйнрайт не отступал.

– Вы идете в банк? Прямо сейчас?

Она кивнула.

– Прошу вас, разрешите я пойду с вами. Хуанита пожала плечами:

– Ну, если это необходимо.

Уэйнрайт видел, как Эдвина Д'Орси, Тотенхо и оба ревизора, также направлявшиеся в банк, миновали ближайший перекресток. Он намеренно задержался, пропуская зеленый свет светофора, чтобы они успели уйти вперед.

– Знаете, – сказал Уэйнрайт, – мне всегда было трудно извиняться.

– Ну и зачем тратить усилия? – резко произнесла Хуанита. – Это ведь просто ничего не значащее слово.

– Потому что я хочу извиниться. Перед вами. Вот я и говорю: извините. За доставленные вам неприятности, за то, что я не верил, когда вы говорили правду и нуждались в помощи.

– Ну и что, теперь вам легче? Проглотили таблетку аспирина? Легкая боль прошла?

– Вы не пытаетесь мне помочь.

Она остановилась.

– А вы пытались?

Маленькое личико было поднято кверху, её темные глаза впервые прямо встретились с его взглядом, и в первый раз он почувствовал таившуюся в них силу и независимость. Он также, к собственному удивлению, почувствовал, что его тянет к ней.

– Нет, не пытался. Вот почему я и хочу сейчас помочь, если возможно.

– Помочь чему?

– Добиться от вашего мужа содержания для вас и для ребенка. – Он рассказал о том, что ФБР навело справки о бросившем её муже Карлосе и что его нашли в Фениксе, штат Аризона. – Он там работает автомехаником и неплохо зарабатывает.

– В таком случае я рада за Карлоса.

– Я подумал, – сказал Уэйнрайт, – что вам следует посоветоваться с одним из наших адвокатов в банке. Я мог бы это устроить. Он может подсказать, какие принять меры против вашего мужа, а затем уж я прослежу, чтобы вам не пришлось платить никаких сборов.

– Зачем вы все это станете делать?

– Я перед вами в долгу.

– Нет. – Она покачала головой.

Он подумал, правильно ли она его поняла.

– Это значит, – пояснил Уэйнрайт, – что будет постановление суда и вашему мужу придется посылать вам деньги, чтобы помочь воспитывать маленькую дочь.

– И это сделает из Карлоса мужчину?

– А это важно?

– Важно, чтобы его не заставляли. Он знает, что я здесь и что Эстела живет со мной. Если бы Карлос хотел, чтобы мы получали от него деньги, он бы их посылал.

Это напоминало фехтование с тенью. Он раздраженно произнес:

– Я никогда вас не пойму.

Неожиданно Хуанита улыбнулась:

– Вам и не обязательно меня понимать.

Оставшийся путь до банка они прошли в молчании. Уэйнрайт старался справиться с разочарованием. Ему хотелось услышать от неё благодарность: если бы она поблагодарила, по крайней мере это значило бы, что она восприняла его всерьез. Он пытался разгадать её доводы и представления о мире. Она явно высоко ценит независимость. Затем она, видимо, принимает жизнь такой, какая она есть: удачи и неудачи, взлеты надежды и крушение мечтаний. В какой-то мере он ей завидовал и по этой причине, а также потому, что его потянуло к ней, ему захотелось узнать её лучше.

– Миссис Нуньес, – произнес Нолан Уэйнрайт, – я хочу кое о чем попросить вас.

– Да?

– Если у вас будут сложности, настоящие сложности, что-то, где я мог бы помочь, вы позвоните мне.

Это было уже второе предложение, которое ей делали за последние несколько дней.

– Может быть.

Это был последний – перед большим перерывом – разговор между Уэйнрайтом и Хуанитой. Он считал, что сделал все возможное, к тому же голова его была занята другим. В частности тем, о чем он говорил с Апексом Вандервортом два месяца назад: как внедрить тайного информатора, чтобы выявить источник поддельных кредитных карточек, до сих пор наносящих глубокие финансовые раны системе «Кичардж».