Я обошла наш упрямый пенек, присела перед ним на корточки — так было удобнее разговаривать — и, протянув руку, прикоснулась к его веточке.

— Степ, все будет в порядке. Ты сейчас — как бы два человека… существа. Тот ты, который местный леший, он здесь и останется. И у него даже твоя память теперь останется, все, что ты знаешь, он тоже будет помнить. И поможет лесу. Он — тоже ты, только из другой жизни. А ты-теперешний должен вернуться. Ты нужен своим родным.

— Точно? — интересно, как умудряется хмуриться кусок замшелой коры, который заменяет ему лицо? — он точно здесь останется?

Я уверенно кивнула. Никакой уверенности я на самом деле не чувствовала, я ведь не видела своими глазами, как это бывает. Но убедить его как-то надо было. Если он снова запустит корни в землю, мы его и вдвоем силком не вытащим.

В конце концов нашего юного лешего все-таки удалось убедить. Так что в дверь своего дома я вошла, держась за его руку-ветку, и с Аей на плече. Шаг через порог делал еще мелкий лешачонок, а в коридоре оказался уже мальчишка-подросток ростом немногим ниже меня, с изумлением ощупывающий свое лицо и руки. Неужели успел отвыкнуть?

А потом мы все одновременно оглянулись. По ту сторону дверного проема была все та же знакомая поляна, на которой топталась избушка на курьих ножках. Совсем рядом с ней неторопливо брел, угловато переставляя ноги-корни, кривоватый замшелый пенек. Мальчишка рядом со мной с облегчением рвано выдохнул. Кажется, он в самом деле боялся оставить Лес без присмотра.

И в этот миг дверь, едва слышно скрипнув, захлопнулась. Я переглянулась с Матвеем, схватилась за ручку и потянула на себя.

По ту сторону была пустая комната.

— Как это?! — Степа, еще не понимающий, как здесь все работает, только разинул рот.

— Значит, в этом мире больше никого не осталось, — я задумчиво покусала губу.

Ох, сколько придется ребенку рассказывать… зато у нас теперь есть еще один человек, хорошо (надеюсь!) знающий остальных пропавших!

Лишь бы не пытался увязаться за нами в чужие миры.

Интересно, есть вообще способ, чтобы как-то локализовать в пространстве Самохваловых и не дать им снова начать расползаться?

В родном мире, как оказалось, опустился уже вечер. Сумерки сгущались за окнами, как бы намекая, что дальнейшие исследования чужих реальностей стоит отложить на завтра. Надеюсь, парни согласятся со мной и здравым смыслом — все-таки вечер лучше потратить на поиск доступной информации и подготовку. Большой город в технологически развитом мире — это вам не избушка в лесу. А посетители смотровой площадки вряд ли сидят там и только нас и ждут. Ох, лишь бы никто из них не успел улететь на какую-нибудь другую планету… но если подумать, сделать это они могли и пока мы с Явлиной разговоры разговаривали.

Первым делом я громко вслух представила Семена Дому в качестве гостя. Во избежание.

Самохвалов-младший, не в пример старшему братцу, после объяснений и рассказов ни в чем меня обвинять не спешил, а расспрашивал обо всех моих злоключениях здесь с каким-то лихорадочным энтузиазмом. Ну еще бы — его-то приключение оказалось довольно безопасным, а в его возрасте — сколько ему, лет 12-13? — встреча с чудом вызывает прежде всего жгучее любопытство.

А еще он, как оказалось, действительно знал о своих родных кое-что полезное.

— В мире будущего должна быть Глашка, — сообщил он так категорично, что я растерялась. Мне почему-то думалось, что уж маленькая девочка наверняка оказалась бы скорее в сказке. Даже если ей не семь-восемь, как мне показалось поначалу, а девять лет — просто мелкая для своего возраста, в маму пошла, в отличие от братьев.

— Почему? — озвучила Ая мои сомнения.

— Да она ж у нас на железе всяком повернутая. Родители даже хотели ей какие-нибудь курсы по программированию найти.

Программирование? В таком возрасте?

— Сидит целый день со своим планшетом, считай, живет в Сети. А когда у нас что-нибудь виснет или ломается в компе, можно даже мастера не звать, Глашка все починит. Главное — папе не говорить, а то он мастера-то все равно вызовет, а мастера эти вечно чего-нибудь напортачат, Глашка потом ругается. Папа-то все думает, что она там в детские игрушки играется. А она как-то по приколу школьный сайт взломала. А еще в виртуальных дневниках все оценки перемешала и налепила двоек и выговоров… ну, всяким там. С кем в школе цапалась. В нынешней школе, как перевелись, она вообще со всеми подряд цапалась, только теперь ее там все боятся уже...

Я перевела обалделый взгляд на Матвея. Тот выглядел не менее ошеломленным такими новостями. Отличный братец, чего уж.

Значит, у нас тут юная хакерша. И вероятнее всего, в мире будущего должны быть Ирина с Аглаей. Интересно, если они туда попали вместе, они там останутся родственницами? Если да, то из тех, кто был на смотровой площадке, у нас всего два варианта — бабушка с внуком (а кто его знает, может, это и девочка была, просто стриженая, с детьми вообще не всегда поймешь!) или зеленые человечки. Нужно только найти тех и других и попробовать окликнуть…

Новая мысль заставила встрепенуться.

— Степ, а в Сети она своим именем называется?

Мальчишка пожал плечами.

— Кто ж ее знает. Я в ее чаты не лезу. Оно мне надо?

Проблема…

— Думаешь, она может считать своим именем сетевой ник? — Матвей нахмурился, и настала моя очередь пожимать плечами. Почему нет? Люди, которые проводят в Интернете много времени, часто начинают пользоваться никами и в обычной жизни.

Как же узнать?

— В дороге она сидела, уткнувшись в планшет, — вспомнил вдруг старший из братьев.

— Ну и что? Если она оставила его в машине, то ключи от нее исчезли вместе с вашим отцом.

— А по-моему, в свой рюкзак сунула, — задумчиво протянул Степан.

Я попыталась припомнить. Так, у Ирины была, понятное, дело, сумка на плече. А у девочки? Вроде бы был какой-то небольшой рюкзачок — не школьный ранец, а альтернатива дамской сумочке. Да, точно — какой-то в розово-фиолетовых тонах и с бабочками. Отчасти из-за него я, наверное, и обманулась по поводу ее возраста.

В туалет они вряд ли брали сумки с собой — они ведь, в отличие от меня, не опасались здесь заблудиться или потерять что-нибудь важное неизвестно где.

А оставить свои вещи они могли… наверняка там, где оставляли родственников!

Я вскочила с диванчика в библиотеке.

— Надо проверить кухню.

Оба брата, переглянувшись, поднялись следом, а фейка уже привычно затрепетала крылышками над нашими головами.

И сумка, и детский рюкзак оказались на месте — мирно лежали на высоких стульях у барной стойки. Правда, вот честь шариться в чужих вещах никто не хотел брать на себя: я этим людям вообще посторонняя, а Степан уверял, что “Глашка его потом убьет”. В конце концов Матвей, психанув, схватил рюкзак, откинул клапан, не глядя, сунул руку в недра и тут же извлек на свет планшет.