– Пожалуй, и впрямь стоит устроить небольшой отпуск, – заметила я.

Алексу, кажется, понравилось мое предложение.

– Если сумеем выяснить, где Бэйли раздобыл передатчик, – ответил он, – с удовольствием отдохну недельку.

Мы побродили по магазинам с сувенирами и одеждой. Я не удержалась и купила блузку цвета морской волны с изображением двух полушарий Земли. Пройдя мимо магазинов с играми и развлекательных центров, мы зашли в ресторан «Ванова», заняли столик у окна и заказали обед.

Думаю, мы оба были немало впечатлены. Мы бывали на Земле и раньше, но тогда у нас хватало дел. Теперь же у меня впервые появилась возможность спокойно посидеть и посмотреть на планету-родину, где все началось. Я попыталась представить, как жили люди, когда они были привязаны к одной планете или – еще раньше – когда Землю считали центром Вселенной.

Впервые я поняла, как многое мы воспринимаем как данность. В те годы обозрение достопримечательностей сводилось к их осмотру с борта судна или летательного аппарата. Чтобы взглянуть, скажем, на Сатурн, требовался телескоп. Люди порой поговаривали о конце света, и одно время, в период атомного противостояния двадцатого века, казалось, что он вполне возможен. Если бы на Окраине вдруг начали наращивать ядерный арсенал, я убралась бы оттуда. Я смотрела на планету и думала о том, как мне повезло родиться там, где я живу.

Принесли сэндвичи, и мы обменялись замечаниями насчет еды:

– Как твой?

– Неплохо. Я подумывал, не взять ли со свининой, но тунец, пожалуй, получше.

Теперь человечество расселилось по нескольким сотням планет и оставило свои следы на бесчисленном множестве других. Интересно, подумала я, в то далекое время первых полетов на Луну люди уже мечтали о путешествиях к звездам? Расстояние до ближайших звезд уже было известно, и подобные полеты наверняка казались невозможными. Первые покинувшие планету корабли добирались до Луны за три дня. Невероятно – ведь это всего четверть миллиона миль! Пешком можно дойти. А чтобы оказаться на Марсе, требовался год.

Я постоянно думала о том, почему люди Земли оказались столь настойчивыми. На Марсе ничего не нашлось, остальные планеты Солнечной системы выглядели безжизненными. При таких скоростях путешествие к ближайшей звезде, Проксиме Центавра, заняло бы пятьдесят тысяч лет.

А если бы человечество сдалось? Да, оно было близко к этому, но не свернуло с выбранного пути. К Марсу отправились пилотируемые корабли, стали посылаться экспедиции к Европе и дальше. Некоторые погибли, но корабли совершенствовались, а в двадцать пятом веке Морин Каскилл нашла решение, опровергнувшее прежние законы и позволившее превзойти скорость света. И тогда людям открылся мир звезд.

– Человечеству есть чем гордиться, – сказала я.

Алекс не стал задавать уточняющих вопросов.

– Поэтому нельзя забывать свою историю. Из нее становится ясно, кто мы такие.

Я продолжала жевать сэндвич, думая о том, что сказал бы Алан Шепард, узнав, что однажды я прилечу на Землю с другой планеты, невероятно далекой, – в его времена никто не мог даже мечтать о полете к ней. На стенах ресторана висели фотографии первых астронавтов, – конечно же, здесь был Нил Армстронг, а также Виктор Пацаев, Юрий Гагарин, первый человек в космосе, Валентина Терешкова, первая женщина в космосе, Гас Гриссом, Гордон Купер, Джон Гленн.

О чем они тогда думали? Понимали ли они, что прокладывают путь людям, которые станут называть межзвездные корабли яхтами?

Это были годы бурного развития науки, Золотой век, хотя тогда вряд ли кто-нибудь осознавал это. Возможно, дело было не только в научных достижениях, особенно в физике и медицине, в появлении новых технологий связи и конструкций машин, но и в том, что люди знали, как с умом использовать их. Они сумели справиться с ядерной угрозой, увеличить продолжительность жизни и вообще улучшить мир. Конечно, не все было совершенно – продолжались войны, существовала проблема бедности, оставались безумцы, считавшие, что Бог приказывает им совершать массовые убийства. Но в целом все получилось не так уж плохо, и мы с Алексом теперь пользовались плодами их трудов.

– Чейз? – Алекс смотрел на меня, озабоченно наморщив лоб. – Что с тобой?

– Ох… извини. Просто задумалась.

– У тебя спрашивают, не хочешь ли ты десерта.

Челнок снижался над Атлантикой. Мы вышли из облаков – шел проливной дождь – и направились над открытым морем к американскому побережью. Алекс сидел у прохода, сверяясь с блокнотом.

– Пролетаем над островами Джерси, – сказал он. – Вон тот большой, поодаль, кажется, остров Манчестер. – Он посмотрел на иллюминатор и снова заглянул в блокнот. – Да. А к северу от него – Пламстед. Популярные туристические места.

Внизу плыла на запад моторная яхта, оставляя за собой широкий кильватерный след. И больше в той стороне не было ничего, кроме океана.

Ардмор производил эффектное впечатление – постройки Золотого века вперемешку со сверхсовременными башнями и конусами. Во время приземления мы видели обширные парки и широкие аллеи. В здании терминала нас ждал старый друг Алекса Джей Кармоди – блондин с золотистыми глазами, – который кому угодно показался бы симпатичным, хотя ему не хватало живости.

– Рад вас видеть, – сказал он. – Не знаю, сумею ли помочь, Алекс, но сделаю все, что в моих силах. Я никогда не встречался с Гарнеттом Бэйли, хотя, конечно, знал о нем. Здесь он был знаменитостью. Я видел его несколько раз на конференциях, но лишь издали. Когда он умер?

– Около одиннадцати лет назад. – Алекс немного подумал. – Может, в земных годах чуть больше.

Мы прошли в зал выдачи багажа. Я попыталась забрать наши вещи, но Джей не желал и слышать об этом: забрав оба моих чемодана, он направился к выходу. Оказавшись снаружи, мы поставили вещи и подождали, пока он не сходит за своей машиной. Сорок минут спустя мы подъехали при полной луне к скромному двухэтажному коттеджу, отстоявшему на четверть мили от университета Сабата, где Джей преподавал историю. Зажегся свет, мы выбрались из машины, прошли через калитку в заборе из штакетника и поднялись по трем ступенькам на огороженное крыльцо. Открылась дверь, и появилась улыбающаяся женщина средних лет.

– Рада тебя видеть, Алекс, – сказала она. – Давно ты у нас не бывал.

Они обнялись, и Джей представил меня своей жене Кали.

– Я провел кое-какие изыскания, – сказал Джей. – Передатчик Корбетта, о котором ты говорил, – один из артефактов, которые забрали с Луны в начале Темных веков. Музей на Луне закрыли, все экспонаты, включая посадочный модуль «Аполлона-одиннадцать», переправили на Землю. Большинство их, включая передатчики, оказались в хантсвилльском Музее космоса. После этого об «Аполлоне-одиннадцать» нет никаких упоминаний. Никто не знает, что с ним случилось.