Поднимаю на него глаза и снова теряюсь в этом взгляде. Он подносит к моему лицу руку и нежно проводит пальцами по щеке, очерчивает губы, сбивая дыхание.

— Спустишься к ужину?

— Не знаю. — единственное, что мне сейчас хочется делать, это спать. — Скорее всего нет.

— Тогда, до завтра, маленькая. — обволакивает он меня бархатом своего голоса и снова целует. Нежно, едва касаясь губами и сжимая огромные кулаки.

После чего уходит, оставляя меня наедине с собственной растерянностью и странной тоской. Мне безумно хочется, чтобы он вернулся.

Я понимала, что вижу сон, но вырваться из его мерзких пут не могла, как не трепыхалось моё сознание. Холодное бездушное лицо Мессира кривилось от ярости и ненависти, тонкие губы не прятали острых клыков, отчего снова заныли давно зажившие запястья.

— Думаешь, сбежала от меня? Глупая зверушка, возомнившая, что свободна. Ты вернёшься ко мне.

— Нет!!! — шепчу, безумно тряся головой. — Никогда!!! Скорее ты сдохнешь, тварь!!!

— Наивная! — скалится он и подходит ближе, склоняется, обдавая своим тошнотворным запахом с металлическими оттенками.

Я бесполезно дёргаю руками, пытаюсь заставить ноги сделать хотя бы шаг назад, уйти, сбежать, спрятаться. Но ничего не получается. Заледенела, застыла, в ловушке.

— Вот видишь, ты ни на что не способна. Жалкая. Беспомощная. Тебе не хватает моей власти над твоим жалким умишком. — багряные глаза буравят меня, пытаясь снова перехватить контроль, поработить, но я мотаю головой, злорадно усмехаясь. Выплёвываю.

— Ты больше никогда не сможешь меня контролировать. Никогда. Я свободна от тебя… хозяин.

Мессир, злобно кривит губы. Выпрямляется и бросает пренебрежительно.

— Тогда ты умрёшь. И все, кто с тобой рядом.

Внезапно я вижу перед собой кровать Сэй. Девочка спит, подложив маленькую ладошку под пухлую щёчку. Такая милая и беззащитная. И тощая фигура Мессира, что склоняется над ней. Он подносит руку и проводит когтём по тонкой шейке. Ярость взрывается во мне, мощная настолько, что я больше не чувствую удерживающих меня пут, они слетают с меня, словно и не было, а моё тело стремительно несётся на врага. Снова. Как тогда. Как тогда, я снова пропускаю его молниеносный выпад и оказываюсь висящей в его руке. Жёсткие пальцы сжимают моё горло, вспарывая кожу когтями. И в душу смотрят кровавые озёра его глаз.

— Ты могла убить её сама. Быстро и безболезненно. Теперь такой милости не будет. Благодаря тебе, Шэмани. Ты снова не сможешь никого спасти. — он говорит это, а я угловым зрением замечаю движение. Кто-то идёт к нам. Кто-то идёт за Сэй.

Вскидываю руки, впиваясь когтями в мерзкое лицо, подтягиваю ноги и бью ему в солнечное сплетение, заставляя пошатнуться и выпустить меня. От падения на спину на миг темнеет в глазах от боли, но я всё равно вскакиваю, готовая до последнего стоять на защите. Но рядом никого больше нет. Лишь издевательский смех звенит в ушах. И голос, который ненавижу всеми фибрами души.

— Ты не сможешь никого защитить, Шэмани. Вы все умрёте.

Я просыпаюсь с хриплым криком, размахивая руками, в попытке достать невидимого врага, но мои запястья тут же перехватывают.

— Нет!!! Нет!!! Нет!!! — тело, действуя на инстинктах, принимает боевую форму, готовясь отражать нападение, но меня вмиг обездвиживает более сильный противник.

— Тише, малыш. Успокойся. Это всего лишь сон. Тшшш, перестань. — доносится до моего сознания знакомый голос и виска касаются горячие губы. — Шэмани, проснись.

Никодий. Первое, что я начинаю осознавать это его запах, потом дарующее чувство защищённости тепло большого тела. Он буквально обернул меня собой, снова держа на руках, укачивая, целуя, гладя по растрёпанной голове.

Всхлипываю, пытаясь побороть рвущиеся изнутри рыдания. Затихаю, позволяя себе довериться этому мужчине.

— Вот видишь, всё хорошо, маленькая. Я с тобой. Ты в безопасности.

— Сэй не в безопасности. Он найдёт способ до неё добраться. — шепчу я то, что меня сейчас больше всего пугает.

— У Сэй есть мы с тобой. Мы справимся. А теперь ложись. Тебе нужно отдохнуть. Я посижу рядом, пока ты не уснёшь.

— Нет. — мне совсем не этого хочется. — Останьтесь со мной, пожалуйста. Мне очень это нужно.

Его рука в моих волосах замирает, мужчина напрягается. А потом ложит обратно в постель, заботливо укрывая одеялом. И поднимается. Закрываю глаза. Из груди вырывается разочарованный вздох, да так и застряёт на полувыдохе, когда я чувствую, как прогибается кровать под тяжёлым телом с другой стороны. Прежде чем успеваю обернуться к нему, Никодий сгребает меня и подтягивает к себе, обхватывая обеими руками, вжимая моё тело в своё. Прогоняя холод терзающих меня страхов.

— Спи, Шэми, и ничего не бойся.

Измученный мозг воспринимает эти слова, как прямую команду. У меня нет сил разбираться в себе сейчас. Главное, я там, где хочу быть. С тем, с кем хочу. Я жива. И свободна. А что с этим делать, разберусь.

Утром меня разбудил нежный поцелуй в висок и тихое.

— Просыпайся, Шэми. Пора вставать.

Поначалу я даже не сразу вспомнила, где я и что со мной произошло. За окнами только только занялся рассвет, заливая мою новую спальню золотым багрянцем первых лучей. А мне в ягодицы упирался недвусмысленный такой намёк, что кое-кто уже очень даже… проснулся. Подушкой мне служило плечо мужчины, его руки неспешно поглаживали моё сонное тело, то и дело слегка сжимая грудь и задевая пальцами через ткань рубашки торчащие соски.

— Доброе утро, Никодий. — пробормотала я, смущённая собственными ощущениями. — Спасибо, что остались со мной.

— Давай ты прекратишь мне выкать с этого момента. — хрипло попросил он, прикусывая мою мочку.

— Но…

— Тссс, перестань спорить. Я считаю, что совместно проведённая ночь служит для этого достаточным поводом.

И он скользнул ладонью мне на живот. От нестерпимого тянущего чувства внутри, я застонала и прогнулась в пояснице, инстинктивно прижимаясь попой к тому самому твёрдому и горячему, а голову откинула ему на плечо, открывая доступ до шеи.

— Чувственная девочка. — довольно усмехнулся Никодий.

Его ладонь медленно двинулась ниже, пока не накрыла лобок. От прострелившего меня острого удовольствия, я не сдержала гортанный вскрик, а следующее его действие совсем выбросило меня за грань разумного. Ощущение мужских пальцев на самом сокровенном ошпарило меня острым на грани терпимого удовольствием. Он заскользил подушечками по клитору, потирая, обводя, срывая с моих губ прерывистые стоны.

— Как же я хочу тебя, маленькая. — прохрипел Никодий, толкаясь бёдрами, вжимаясь тугой плотью между моих ягодиц. — Как же я жду, когда окажусь в тебе, сделаю своей.