Катастрофа заинтриговала, удивила и смутила Столла – тем более что экраны всех мониторов загорелись мгновением раньше, чем он успел подключить аварийное питание.

Компьютеры ожили, зажужжали вентиляторы, на экранах оперативной системы появилась обычная контрольная программа, а из громкоговорителя, расположенного сбоку компьютера, в исполнении механического голоса донеслась песня Могучего Мышонка.

В кабинет Столла вошел Худ.

– Матти, у нас сейчас используются чужие программы?

– Нет, – мрачно ответил Столл.

– На какое время отключились компьютеры?

– На девятнадцать и восемьдесят восемь сотых секунды. Компьютер закончил оценку программы, и экран засветился голубым, приглашая к работе. Столл нажал клавиши F5 – Enter, чтобы проверить каталог файлов.

Худ оперся на спинку кресла Столла и перевел взгляд на экран.

– Все вернулось на свои места...

– Кажется, так. Вы что-нибудь потеряли?

– Не думаю. Багз успел все перевести в память. Хорошо, что все снова работает...

– Босс, я ничего не делал. Только сидел, потел и ругался.

– Вы хотите сказать, что вся компьютерная сеть включилась сама собой?

– Нет. Так она была запрограммирована.

– Но не вами.

– Не мной. – Столл покачал головой. – Этого не могло быть.

В двери показалась голова Лоуэлла Коффи.

– А у Амелии Мэри Эрхарт была карта, – сказал он. Столл был занят проверкой своего каталога и не обратил внимания на слова юриста. Все файлы были на месте. Он наугад выбрал один из них, и на экране не появилось слова «ошибка».

Столл почувствовал себя уверенней. По крайней мере сами файлы не были стерты.

– Вроде бы все в порядке. Во всяком случае вся информация сохранилась.

Толстые указательные пальцы Столла ловко забегали по клавишам. В свое время он создал программу «Сценарий наихудшего варианта» скорее шутки ради, но теперь она пригодилась. Столл торопливо вводил программу в сеть, чтобы хотя бы предварительно оценить состояние всех файлов сверху донизу. Более детальной проверкой с помощью секретной программы, дискета с которой хранилась в сейфе, придется заняться позже, но серьезные огрехи заметит и упрощенный «Сценарий наихудшего варианта».

Худ покусал губы.

– Когда вы здесь появились, Матти?

– Отметился в пять часов сорок одну минуту. Здесь был через две минуты.

– Кен Оган сообщил о чем-то необычном?

– Нет. Ночная смена была на удивление спокойной.

– Как океан, когда затонул «Титаник», – заметил Коффи. Худ, казалось, не слышал язвительного замечания.

– Но это не значит, что ничего не произошло во всем здании. В сеть можно проникнуть через любой компьютер.

– Конечно. И не обязательно сегодня. Это вполне могла быть мина замедленного действия, которую заложили давным-давно, задав ей время взрыва – сегодняшний день.

– Мина, – вслух рассуждал Худ. – Как в Сеуле.

– Не могло ли это отключение быть делом случая? – спросил Коффи. – Может быть, просто кто-то где-то нажал не на ту клавишу?

– Это практически исключено, – ответил Столл, не сводя глаз с экрана, на котором стали появляться результаты предварительной проверки. Компьютер смотрел, нет ли в существующих файлах искажений, команд, не совместимых с принятыми программами, или введенных «не во время». На экране беспрерывно мелькали цифры и буквы.

Худ пальцами побарабанил по спинке кресла.

– Если вы правы, значит, у нас завелся шпион.

– Понимаю.

– Сколько времени потребовалось бы злоумышленнику, чтобы написать программу, способную вывести из строя всю систему?

– Несколько часов или несколько дней – в зависимости от квалификации этого программиста-злоумышленника. Но программа не обязательно должна была создаваться здесь. Ее могли написать где угодно, а потом перенести к нам.

– Но мы постоянно проверяем...

– Мы ищем только то, что само бросается в глаза. Кстати, именно этим я сейчас и занимаюсь.

– Что само бросается в глаза? Нечто очевидное? Столл кивнул.

– Мы помечаем наши данные кодом, который вставляем через определенные интервалы – каждые двадцать секунд или каждые тридцать слов. Если кода на месте не оказывается, то мы тщательнее просматриваем все данные, чтобы убедиться, что они наши.

Худ похлопал Столла по плечу.

– Продолжайте проверку, Матти. Капля пота упала на ухо Столлу.

– О, я обязательно доведу дело до конца. Мне не нравится, когда меня надувают.

– Тем временем, Лоуэлл, распорядитесь, чтобы дежурный сотрудник охраны начал проверку всех видеозаписей, сделанных этой ночью на всех наших контрольных пунктах внутри этого здания и за его пределами. Мне нужно знать, кто пришел и ушел ночью. Пусть увеличат фотографии на удостоверениях и сверят их с теми, что хранятся у нас – нужно убедиться, что все они подлинные. Поручите это Аликасу, у него очень зоркий глаз. Если он не найдет ничего подозрительного, пусть проверит все за вчерашний день, потом за позавчерашний.

Коффи поиграл университетским перстнем.

– На это потребуется время.

– Понимаю. Но нам нанесли удар исподтишка, и я хотел бы знать, кто это сделал.

Худ и Коффи ушли, и в кабинет Столла почти тут же вкатился Боб Херберт. Как обычно, тридцативосьмилетний офицер разведки был возмущен до глубины души – на этот раз на десять процентов из-за того, что дела в центре шли не так гладко, как ему бы хотелось, а на девяносто – из-за бомбежки, которая навечно приковала его к инвалидной коляске.

– Ну и что у нас получается, юный гений? Есть свежие идеи? В голосе Херберта еще чувствовалась удаль миссисипского юноши, но ее уже почти заглушили требовательный тон, выработавшийся после десяти лет службы в ЦРУ, и непреходящая горечь воспоминаний о бомбардировке посольства США в Бейруте в 1985 году, после которой он стал калекой.

– Я проверяю степень и тип проникновения в нашу сеть, – объяснил Столл и плотно сжал губы, чтобы не добавить: «старый зануда». Так могли называть Херберта только Худ и Роджерс, но больше никто и уж, разумеется, не тот, кто никогда не носил военной формы, в ноябре голосовал за либералов и тем не менее имел в Оперативном центре не меньший вес, чем сам Херберт.

– Так вот, юный гений, может быть, вам станет чуть легче, если вы узнаете, что не только нам надавали по морде.

– Кому еще?

– В Министерстве обороны часть компьютеров тоже отключилась...

– На двадцать секунд? Херберт кивнул.

– И в ЦРУ.

– Какие компьютеры?