Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Дорогой Джонатан,
Сегодня вечером я помолился, впервые с тех пор, как был маленьким мальчиком. Мне пришло в голову, что если есть вероятность, что Бог реален, и что я могу быть прощен, то я был бы дураком, если бы не поговорил с Ним. Ты сказал мне, что он подал бы мне знак, если бы был там. Знамение пришло. Я не скажу тебе, что это было, потому что ты можешь подумать, что это глупо, но я осознал это, когда оно случилось, и я не верю, что это было совпадением.
Сейчас я испытываю то, чего не испытывал уже много лет: умиротворение. Возможно, оно останется со мной, возможно, нет, но даже испытать это чувство еще раз перед смертью было подобно проблеску рая.
Как ты знаешь, я не очень хорошо умею говорить о своих чувствах, и я даже не знаю, отдам ли тебе это письмо, но изложить все это кажется правильным поступком. Сейчас я собираюсь прогуляться, после бессонной ночи, но в этот раз я не спал по самым веским причинам.
Твой Раст»
Рядом с Робин молодая чернокожая женщина вытирала слезы.
— А всего через несколько часов после этого, пока я спал, Раст обрел покой, — сказал Джонатан Уэйс. — Он умер через несколько часов после того, как ему был дан знак, подаривший ему ночь радости и мира, в которых ему было отказано так долго… Позже, когда я все еще горевал по нему, все еще пытался осмыслить события той ночи, я понял, что Раст Андерсен умер во время Холи, важного индуистского праздника.
Теперь на экране кинотеатра за спиной Уэйса снова показывали фильм о радостных людях в разноцветных одеждах, которые бросали друг в друга порошком, смеялись и танцевали, тесно сбившись в кучу на улице.
— Раст не любил толпы, — объяснял Уэйс. — После Вьетнама он скитался из города в город в поисках покоя. В конце концов он поселился на клочке необитаемой земли и избегал человеческого общества. Радость общения с другими людьми он ощущал редко и обычно неохотно, только из-за нужды в деньгах или еде. И когда я думал о Холи, думал о Расте, я подумал, как нелепо было то, что он вернулся к Богу в такое время... но потом я увидел, насколько я был неправ. Я все понял.
— Раст нашел бы Холи в загробной жизни. Все, по чему он скучал: общение, смех, радость, — все это есть там, на небесах. Благословенное Божество послало Расту знак, и, взяв Раста в тот день, Божество говорило через него со всеми, кто его знал. «Расту больше нечего искать. Он достиг того, для чего был послан на землю: обрел знание обо мне, которое, в свою очередь, учит вас. Празднуйте божественное в твердой вере в то, что однажды вы тоже обретете счастье, к которому он стремился».
Буйные краски снова исчезли с экрана кинотеатра, и их место заняли изображения многих божественных фигур, включая Шиву, Гуру Нанака, Иисуса и Будду.
— Но что такое Благословенное Божество? О ком я говорю, когда говорю о Боге? Кому вы должны молиться — ему или бесчисленному множеству других? И мой ответ таков: всем или никому. Божественное существует, и люди с незапамятных времен пытались нарисовать божественное по своему собственному образу и с помощью своего собственного воображения. Не имеет значения, какое имя вы ему дадите. Не имеет значения, в какой форме слов вы выражаете свое поклонение. Когда мы заглядываем за границы, которые разделяют нас, границы культуры и религии, созданные человеком, наше зрение проясняется, и мы, наконец, можем увидеть запредельное.
— Некоторые из присутствующих здесь сегодня неверующие, — Уэйс снова улыбнулся. — Некоторые из вас пришли сюда из любопытства. Некоторые сомневаются, многие не верят. Некоторые из вас, возможно, даже пришли посмеяться над нами. А почему бы и не посмеяться? Смех и есть радость, а она исходит от Бога.
— Если я скажу вам сегодня, что я знаю — знаю без сомнения, — что есть жизнь после смерти, и есть божественная сила, которая стремится направлять и помогать любому человеку, который ищет ее, вы потребуете доказательств. Что ж, я говорю, вы правы, что требуете доказательств. Я лучше встречусь с честным скептиком, чем с сотней людей, которые верят, что знают Бога, но на самом деле находятся в плену своего собственного благочестия, своей уверенности в том, что только они и их религия нашли правильный путь.
— И некоторые из вас будут обескуражены, если я скажу вам — ничего на этой земле не дается без терпения и борьбы. Вы ведь не ожидали, что узнаете и поймете законы физики в одно мгновение. А насколько сложнее сам создатель этих физических законов? Насколько более непостижим?
— И все же вы можете сделать первый шаг прямо сейчас. Первый шаг к доказательству, к абсолютной уверенности, которой я обладаю.
— Все, что нужно, это произнести слова, произнесенные Раненым пророком четверть века назад, давшие ему знак, в котором он нуждался, и приведшие его к ликованию и вознесению на небеса. Скажете ли вы это: «Я допускаю такую возможность»?
Уэйс помолчал, улыбаясь. Никто не произнес ни слова.
— Если вам нужен знак, произнесите сейчас фразу: «Я допускаю такую возможность».
Несколько отдельных голосов повторили эти слова, и последовал нервный смешок.
— Все вместе! — весело произнес Уэйс. — Вместе! «Я допускаю такую возможность!»
— «Я допускаю такую возможность», — повторили собравшиеся, включая Робин.
Служители начали аплодировать, и остальные прихожане последовали их примеру, увлеченные общим ликованием, некоторые из них радостно смеялись.
— Хорошо! — сказал Джонатан, лучезарно улыбаясь им всем. — А теперь, рискуя показаться самым низкооплачиваемым фокусником, — снова смех раздался в ответ на его слова, — я хочу, чтобы вы все кое о чем подумали. Не произносите это вслух, никому больше не рассказывайте, просто подумайте: придумайте цифру или слово. Число или слово, — повторил он. — Любое количество. Любое слово. Но решите это сейчас, внутри храма.
«Сорок восемь», — наугад подумала Робин.
— Скоро, — сказал Уэйс, — вы покинете этот храм и продолжите свою жизнь. Если случится так, что это слово или это число попадется вам на глаза сегодня до полуночи
