Впереди скопление фигур с татуировками на лицах, в залитых кровью рясах, стоящих вокруг алтаря, на котором бьется, брыкается огромное существо, порожденное тенями; крылья его прибиты железом к камню.

– Нет!.. – сдавленно кричит она, чувствуя, как в груди пылает огонь.

Погруженные в тень лица поворачиваются к ней, сверкают кривые кинжалы.

Она вскидывает руки вверх и хлопает в ладоши, с ее уст срываются чуждые для нее слова, заканчивающиеся именем:

– Баашалийя!

С этим последним словом ее грудь выпускает клокочущую внутри огненную бурю. Огонь вырывается с такой силой, что раскалывается каменный алтарь. Железные гвозди выламываются из черного гранита, и порожденное тенями животное взметается высоко вверх. Его кровь окропляет сборище черных фигур, бросающихся врассыпную.

Одна фигура поворачивается к ней, высоко подняв лезвие, с проклятием на устах.

Опустошенная и обессиленная, она может лишь упасть на колени. Она не в силах даже поднять руку, чтобы защититься. Она просто обращает лицо к затянутым дымом небесам, к полному лику луны. Серповидная тень крылатого существа на мгновение застилает серебряный диск и скрывается в дыму и мраке.

Время замедляет свой бег и растягивается. Луна становится еще больше. Военные машины вокруг умолкают. Проникнутые болью и страданием крики сливаются в единый хор ужаса. Земля под ее коленями содрогается, все яростнее с каждым вздохом.

А луна по-прежнему продолжает увеличиваться, заполняя собой небо, ее края теперь объяты огнем, отчего мир вокруг становится темнее.

Она находит в себе силы произнести название этой надвигающейся катастрофы:

– Павшая луна…

И тут ей в грудь погружается лезвие кинжала – пронзая наполненное правдой сердце.

«Я не смогла… я подвела нас всех!..»

* * *

Вскрикнув, Никс уселась в кровати.

Слезы застилали ее новообретенное зрение. Сердце гулко колотилось о грудную клетку. Высвободив из спутанного одеяла руку, девушка вытерла глаза. Другой рукой она растерла огненную боль в груди, ожидая увидеть почерневшие от крови пальцы.

«Это всего лишь сон», – заверила себя Никс.

Она сглотнула комок в горле, освобождая язык в пересохшем от страха рту.

– Это всего лишь сон, – повторила Никс, теперь уже вслух, чтобы еще больше укрепить уверенность.

Она выглянула в окно на луну, по-прежнему сияющую в небе, такую же, как раньше, не ставшую ни больше, ни меньше. Никс сделала над собой усилие, успокаивая дыхание. Подняв левую руку, она разжала пальцы, затем стиснула их в кулак.

«Пальцев пять, все на месте».

Опустив руку, Никс облегченно оторвала голову от подушки.

– Я просто не в себе, – обратилась она к себе вслух. – Отец всегда щедро добавляет в пирог сидр. И эти разговоры…

Павшая луна…

Девушка была уверена в том, что это ее подпитанное сидром воображение собрало все страхи и сомнения в один кошмарный сон. Вот и все объяснение.

Подняв голову, Никс смотрела на сухие веточки и пучки трав, раскачивающиеся под потолком. Привидевшийся ей кошмар был не более реален, чем игра теней от дрожащего пламени.

Никс напряглась.

Ее взгляд метнулся к прикроватному столику, к темному масляному светильнику. Она помнила, как задула огонек. И ставни на окне были раздвинуты больше, чем она оставляла. Запрокинув голову, девушка всмотрелась в гнездо теней под потолком.

«Там что-то есть».

При этой мысли весь ее мир перевернулся. Внезапно Никс увидела себя со стороны, сидящей в кровати и смотрящей вверх. Она вскрикнула – и увидела, как вскрикнула. Затем мир снова выпрямился, и она уже опять лежала в кровати, уставившись на балки перекрытий.

Ее взгляд привлекли пошевелившиеся пучки сушеной полыни.

Из-под потолка на нее смотрели два горящих красных глаза.

У Никс в груди родился пронзительный крик, но прежде чем он вырвался, сверху до нее дошел громкий стон. Беззвучный, он тем не менее пропитал ее насквозь. Ее кожа откликнулась мурашками. Отразившись от каменной стены, стон заполнил всю келью. Вспоров уши, он прозвучал многократными отголосками у нее в голове, воспламеняя ее мозг огнем.

Девушка зажала уши ладонями, однако это не возымело никакого действия.

Огонь разгорелся, порождая странные ощущения. Нос Никс наполнился терпкой слизью, пахнущей маслом и потом. Ее язык ощутил вкус сливок, сочных и сладких. Словно повинуясь завывающему ветру с потолка, ее голова откинулась назад на подушку. Неясные образы перед глазами задрожали.

Окружающий мир померк, но другой мир стал более резким, более четким.

…Ее крошечные пальчики гладят косматую шерсть…

…Губки раскрываются, найдя темный сосок, на котором висит одна-единственная капля молока…

…Она жадно сосет и брыкает пухлыми ножками, стараясь подняться ближе к груди…

…Мягкая кожа укутывает ее плотнее, согревая, даря уют.

Никс тряхнула головой, пытаясь прогнать эти воспоминания, отрицая то, о чем уже начинала подозревать. Однако все было тщетно.

Неудержимым потоком нахлынули другие образы. Иногда это Никс сама смотрела на мир вокруг; иногда она словно видела себя со стороны.

…Она ползет сквозь камыши…

…Пытается пососать пальчик на ноге…

…Едкий запах серы режет ей нос…

…Горячий язык облизывает ее всю…

…Ее подхватывают и уносят ввысь, в лицо ей дует ветер…

По мере того как образы мелькали все быстрее и быстрее, они почему-то становились все более туманными.

…Молоко, которое она сосет, по-прежнему вкусное и жирное; оно наполняет ей живот, делает ее сильнее, укрепляет ее сон, но также погружает в темноту окружающий мир…

…Теплый язык вытирает ей глаза, уже не так нежно, усиленно, с беспокойством…

…Пронзительные крики и свист, постоянно заполняющие ее голову, весь мир, проникающие в ее естество, теперь звучат печально, тоскливо, словно мир вокруг оплакивает ее…

…Затем она снова в воздухе, ее куда-то несут в полумраке…

…Ее маленькие ушки слышат внизу рев огромного животного, пробирающегося по болоту, вместе с шелестом тростника…

…Ее нежно опускают рядом с животным; ее новое ложе влажное, наполненное ароматом цветов…

…К этому времени она уже почти ничего не видит…

…Над ней склоняется тень, большие глаза смотрят на нее, заросшая щетиной щека прижимается к ее личику; язык в последний раз облизывает ее, ноздри раздуваются, обнюхивая ее, запечатлевая в памяти…