— Я заметил. — Эйдриан в недоумении наблюдал, как Джеки, делая широкие, плавные махи руками, подплыла к лестнице, сняла ласты и вскарабкалась на пирс.

«Ну ладно, — подумал Эйдриан. — Слава Богу, ничего страшного. Все в порядке. В конце концов, всякое случается, и на старуху бывает проруха».

Он тоже снял ласты и поплыл за Джеки. Усевшись рядом с ней на пирсе, он снял акваланг и заметил, что Джеки все никак не отдышится.

— Может, еще раз? — обратился он к ней.

— Что еще раз? — переспросила Джеки, задыхаясь.

— Может, еще раз объяснишь, что произошло?

— Ничего не произошло, просто… не знаю… я испытала что-то вроде приступа клаустрофобии.

— А раньше с тобой такое бывало?

— Нет. — По-прежнему задыхаясь и клацая зубами, Джеки издала смешок. — С полной уверенностью могу сказать, что ничего подобного я раньше не испытывала.

— С чего это началось?

— Я… м-м… — Джеки обхватила себя руками. Ее била дрожь. — Я понятия не имею. Боже, как же там было холодно!

— Не так уж там было и холодно. — Прижав ее к себе, Эйдриан принялся растирать ей руки. Устремив взгляд вдаль, на море, он задумался над ее словами. — Разве что ты столкнулась с Джеком.

— Что? — Джеки изумленно вытаращила на него глаза.

— Ну, с привидением. В местах соприкосновения с ним бывает очень холодно.

— Стало быть, ты признаешь, что там было холодно?

— Если Джек дотронулся до тебя, холод могла почувствовать только ты, но не я.

— Да ладно тебе! — передернуло. — Ты так думаешь потому, что он мой прадед.

— Вовсе нет. Такое бывает не только с родственниками. Эллисон рассказывала, что подобное происходило со Скоттом, когда он в первый раз подплыл к кораблю.

Джеки недоверчиво взглянула Эйдриану в глаза.

— Я что, по-твоему, должна поверить, что человек, умерший в середине девятнадцатого века, вот так запросто может входить в контакт с людьми?

— Вполне возможно. — Эйдриан вытер капельки воды с лица. — Помнишь, я рассказывал, что иногда, стоя на балконе, я явственно чувствую рядом с собой Маргариту? Но это не все. Я чувствую ее присутствие.

— Ч-чувствуешь? — По телу Джеки снова пробежал озноб, иЭйдриан, чтобы она согрелась, потер ей спину.

— Нет, не совсем. Это… — Он задумался, подыскивая подходящее слово. — Я как бы чувствую все то, что чувствует она, все обуревающие ее эмоции. Причем переживаю их очень глубоко и ярко.Горе,страх и тоска буквально заполняют все мое существо. Быть может, там, под водой, ты испытала не клаустрофобию, а те же чувства, что и Джек Кингсли в ночь его гибели.

Лицо Джеки оставалось бесстрастным.

— Слушай, — фыркнула она. — Я уже говорила, что не верю ни вкакие привидения.

— Само собой, — кивнул Эйдриан с самым серьезным видом.

— Ноя готова согласиться. — Джеки ущипнула себя за нос, стараясьвыгнать оттуда соленую воду. — А ты уверен, что тебе придется столкнуться с тем, что там находится?

— Так, значит, ты признаешь, что там что-то есть? — Джекивместо ответа, пытаясь согреться, уткнулась лицом ему вплечо, а Эйдриан обхватил ее руками.

— По правде говоря… — вздохнул он, — мы ни в чем не уверены, но думаем, что мы правы. Во всяком случае, надеемся на это.

— Надеетесь? — Джеки подняла голову, и ее лицо оказалось в нескольких дюймах от его лица. Если бы он чуть-чуть наклонил голову, то смог бы коснуться губами ее губ. — Не очень-то это обнадеживает.

— Порой интуиция и надежда — это все, что есть.

С минуту они оба сидели неподвижно. Эйдриан задумался, не будет ли Джеки против, если он поцелует ее? Хочет ли она его так же, как он ее? Заметив на ее щеке капельки воды, он поднял руку и, смахнув их, скользнул большим пальцем по ее губам. Джеки вздохнула, приоткрыв рот, а ее веки вдруг отяжелели. Теплое дыхание Джеки коснулось руки Эйдриана, заставив его тело напрячься.

«Только один поцелуй», — подумал он, страстно желая наклониться к ней поближе.

Но прежде чем он успел что-либо предпринять, Джеки отстранилась. «Тем лучше, — подумал Эйдриан, вздыхая. — За первым поцелуем неизбежно последовали бы другие».

— Пойдем, согреемся и обсохнем, а я приготовлю тебе что-нибудь поесть.

Остаток дня Джеки провела за изучением дневников. Она читала все подряд, не пропуская ни слова. Зарывшись в гору подушек на кровати, которую она теперь про себя называла «королевским ложем», Джеки силилась удержать взгляд на странице, но глаза неумолимо слипались. Очень не хотелось прерываться, поскольку следующая запись начиналась словами: «Прошлой ночью капитан Кингсли побывал в моей спальне, и я, признаюсь без тени сожаления, с радостью приняла его».

Давно пора, подумала Джеки. Всю жизнь она только ислышала, что о великой любви капитана Кингсли и Маргариты. На самом деле в течение целых пяти лет их отношения оставались абсолютно невинными. Чудеса, да и только! Джеки не понимала, отчего они так долго противились страсти. Уже в первый вечер их знакомства капитан покорил Маргариту, и она с тех пор душой и телом стремилась быть рядом с ним. Он, писала она, так смотрел на нее, «словно всем своим существом жаждал слиться со мной в единое целое, чтобы разделить со мной наслаждение, которое, мы оба знаем, для нас под запретом. Между нами ни слова не было сказано о любви, а мне кажется, будто я была с ним близка уже тысячу раз».

Как может женщина противостоять желанию соединиться с мужчиной, о котором неустанно мечтает дни и ночи? Тем более с таким неотразимым мужчиной, как Джек Кингсли. Однако страх перед Анри вынуждал Маргариту действовать с крайней осторожностью. После рождения дочери у них установился хрупкий мир, и она, оставив мысли о бегстве, стала заботиться о том, чтобы, по крайней мере, со стороны их брак выглядел счастливым, тогда как Анри, не имевший с ней супружеских отношений, искал плотских утех на стороне. Это, тем не менее, не мешало ему жестоко избивать жену за любой, пусть даже существующий только в его воображении, проступок. Застань он Маргариту с любовником, ей не было бы прощения. Она, правда, и побои мужа стерпела бы, так велика была ее любовь к Кингсли, но опасалась за жизнь Джека.

Она боялась, что тот предпримет что-нибудь в ее защиту, если узнает страшную правду о ее браке, которую Маргарита всячески от него скрывала. Впрочем, и возможности рассказать ему обо всем у нее не имелось. Когда Джек бывал в их доме, он, решив все дела с Анри, обычно оставался на ужин, после которого все они гуляли вдоль берега моря или сидели в музыкальном зале, где Маргарита пела. Анри ни на минуту не оставлял их наедине, втайне от Джека посылая жене самодовольные ухмылки. Негодяй отлично знал, что капитан Кингсли вожделеет к его жене, и дразнить его, удерживая Маргариту на расстоянии, доставляло ему ни с чем не сравнимое наслаждение.