Достав телефон из заднего кармана джинсов, она набирает номер Энид. В трубке раздаются длинные гудки — блондинка не торопится отвечать. Раздраженно закатив глаза, Уэнсдэй придерживает телефон плечом и принимается разрезать вакуумную упаковку на говяжьей вырезке. Сырое мясо источает манящий аромат — едва уловимый металлический запах крови в сочетании с чем-то молочным.

— Да? — Синклер наконец принимает звонок.

— Энид, мне нужен твой совет.

— Совет? Ладно, внимательно слушаю, — в звонком голосе отчётливо угадываются удивленные интонации. Оно и немудрено — даже если изрядно напрячь извилины, Аддамс вряд ли сумеет припомнить ситуацию, когда обращалась к бывшей соседке с подобной просьбой. Вернее сказать, с любой просьбой.

— Что такое соус демиглас? — спрашивает она без предисловий, желая поскорее завершить вынужденный диалог. — И что значит «пассеровать»?

— Эм… — Энид выдерживает продолжительную паузу, и Уэнсдэй невольно представляет себе, как вытягивается лицо блондинки. — Пассеровать — это примерно то же самое, что и обжарить. А первое слово я не совсем поняла, честно говоря… Что ты там вообще делаешь? Это какой-то новый метод вскрытия?

— Нет, — Аддамс недовольно поджимает губы. — Я решила приготовить говядину Веллингтон.

— Что?! — Синклер верещит в трубку, словно её режут скальпелем без анестезии. — Ты решила приготовить ужин? Зачем?!

— Ты не знаешь, зачем люди готовят ужин? — саркастически отзывается Уэнсдэй, с каждой секундой раздражаясь всё сильнее.

— Я знаю, зачем готовят люди… — Энид выделяет последнее слово особенной интонацией. — Но зачем это делаешь ты?

— Какая разница?

— Нет, подожди. Я должна это видеть собственными глазами. Сейчас я перезвоню тебе по видеосвязи.

И блондинка решительно сбрасывает звонок, прежде чем Уэнсдэй успевает возразить.

Oh merda. Похоже, обратиться к ней за помощью было фатальной ошибкой.

Уже спустя пару секунд телефон разражается тягучей мелодией похоронного марша, и на экране появляется шокированное лицо Энид — судя по окружающей обстановке и небрежно накинутому халату, она у себя дома. Где-то вдалеке раздаётся капризное хныканье ребенка.

— Аякс, оторвись от компьютера хоть на минуту и погрей смесь! — кричит она куда-то через плечо. Всего пару месяцев назад семейство Петрополусов произвело на свет третьего отпрыска, но неугомонная Энид вышла на свою обожаемую работу уже спустя три недели после рождения дочери. Проследив за мужем краем глаза, она вновь оборачивается в камеру и решительно заявляет. — Итак, колись немедленно.

— В чертовом рецепте прописаны не все ингредиенты, и мне нужно узнать, чем их можно заменить, — Уэнсдэй вяло ковыряет пальцем кусок сырого мяса, лежащий перед ней на столе.

— Уэнсдэй Аддамс, не переводи тему. У меня есть два варианта, почему ты вдруг решила взяться за готовку. Либо завтра начнётся Апокалипсис, но я бы об этом узнала первой… — Синклер скептически поджимает губы. — Либо произошло что-то действительно важное.

— Ничего не произошло, — ровным тоном отзывается Аддамс, разглядывая собственный палец, слегка испачканный говяжьей кровью. Манящий металлический аромат становится отчётливее, и она совершенно машинально подносит руку к губам, слизывая крохотные багряные капли.

— Фу, господи… — лицо блондинки кривится в гримасе отвращения. — Что это за дрянь ты опять пробуешь?

На кончике языка остаётся приятный солоноватый привкус.

Может, стоит попробовать ещё раз?

Или вовсе отрезать маленький кусочек сырой говядины, чтобы посмаковать подольше?

Мысль интересная.

— Аякс, смесь в крайнем верхнем шкафчике, зачем ты роешься в нижнем? — вопит Энид преувеличенно громко, отрывая Аддамс от созерцания чертовски аппетитной вырезки. — Черт, Уэнсдэй, я перезвоню… Попробуй пока воспользоваться Гуглом.

И блондинка быстро сбрасывает вызов во второй раз. Черт бы её побрал. Совершенно очевидно, что от неё не будет никакого толку. Уже в сотый раз закатив глаза, Уэнсдэй убирает за спину мешающие косы и открывает строку поисковика.

Спустя три часа двадцать семь минут — и две неудачных попытки — она наконец вынимает из духовки очередную порцию вырезки, аккуратно завёрнутую в слоёное тесто. Корочка золотистая, а не угольно-чёрная, как в первый раз и не полусырая, как во второй.

Предвкушая долгожданный успех, Уэнсдэй осторожно отрезает от говядины небольшой кусок — и выдыхает с облегчением. Многострадальное мясо наконец-то приобрело нужный розоватый оттенок, как и было указано в рецепте.

Жаль только, что в готовом виде оно уже не источает того пленительного металлического аромата, как в сыром.

Аккуратно разложив по тарелкам проклятое изысканное блюдо, она достаёт из барного холодильника бутылку Кьянти и наполняет один бокал ровно на четверть. Тянется ко второму — и замирает. Ах да, ведь ей теперь противопоказан алкоголь.

Oh merda. Не самое приятное осознание.

Приходится ограничиться стаканом воды.

Устроившись во главе накрытого стола, Аддамс скучающе подпирает голову рукой, и бросает взгляд на настенные часы — широкие чёрные стрелки показывают уже четыре минуты десятого. Торп, по обыкновению, не отличается пунктуальностью. Он стабильно опаздывает везде и всюду на десять, а то и на пятнадцать минут — отвратительная неискоренимая привычка. Уэнсдэй напряженно барабанит пальцами по столешнице, с каждой секундой ощущая всё больше нарастающее раздражение. Когда минутная стрелка пересекает отметку в полчаса, она не выдерживает — решительно тянется к телефону и набирает его номер.

— Где тебя черти носят? — недовольно выдаёт Уэнсдэй вместо приветствия.

— Прости, у нас тут форс-мажор… — явственно уловив в её голосе неприкрытое недовольство, Ксавье поспешно пускается в объяснения. — Элоиз опять закатила истерику. Не хочет, чтобы её «Дискуссия цветов» висела напротив «Лавандовых полей» Родригеса, видите ли, у них перекликается цветовая гамма, и в итоге…

— Когда ты приедешь? — ей категорически претят малопонятные и малоинтересные разговоры о его работе.

— Ох, Уэнсдэй… — он сокрушенно вздыхает. — Боюсь, есть риск проторчать допоздна. А ты ведь сегодня рано встала… Лучше не жди меня, ложись спать.

— Мы ведь договаривались, — с нажимом чеканит Аддамс, окидывая ледяным немигающим взглядом тщательно сервированный стол.

— Я знаю, Уэнс… — дурацкое обращение режет слух. Ксавье с поразительной легкостью удаётся довести её до белого каления парой-тройкой фраз. — Думаешь, мне хочется здесь быть? Но у меня нет выбора. Придётся полностью менять план во всем зале, а это займёт не меньше…

— Я приготовила чертову говядину Веллингтон.

— Ты приготовила? В смысле… сама? — он умолкает на несколько секунд, явно силясь переварить услышанное. И хотя Уэнсдэй не может видеть его лица, она чётко представляет широко распахнутые зелёные глаза и недоуменно приоткрытый рот. И достаточно привычная взгляду картинка отчего-то раздражает в стократ сильнее, чем обычно.

— Именно. Провела ровно три часа двадцать семь минут возле чертовой плиты, как образцовая женушка, — её ровный голос буквально сочится ядовитым сарказмом. — Моя мать бы хлопнулась в обморок от восторга.

— Ого… Ничего себе, — шокированно выдаёт Ксавье и снова умолкает.

И это всё, что он