– Что странного-то? – не поняли друзья.

– Да то, что ежели вы от Средиземного моря топаете, то идёте совсем в противоположном направлении. Африка у нас на юге, а вы далеко на север забрались.

Лера посмотрел на Шурку.

– Ёлки-палки, – сказал он тихонько, – весной гуси не в Африку, а, наоборот, из Африки летят гнездиться в родные края.

Хоть он и говорил вполголоса, Потапыч, который, как все медведи, обладал чутким слухом, расслышал каждое слово и озадаченно посмотрел на гостей.

– О каких-таких гусях разговор? – поинтересовался он.

– Да это, – смутился и тут же нашёлся Лера: – мы по ним ориентировались и всё напутали.

– Добре, – усмехнулся медведь, снял с вешалки похожую на плащ одежду и нахлобучил на широкий лоб не менее широкую папаху. – Сейчас я вас в два счёта отправлю куда надо.

Услышав это, друзья разом ужаснулись, поняв вдруг, что в два счёта таёжный хищник может отправить их только на тот свет. От страха они сели обратно на лавку. «Со спутника же не видно, что в избе происходит, – посмотрел с тоской на друга Лера. – Он нас сейчас с голодухи порвёт и слопает. Сам же говорил, что спячку нельзя прерывать».

– Ну, – насупился медведь, – чего расселись? Шагом марш за мной!

И снова двинулся в дальний угол. Там, крякнув от натуги, он отставил в сторону буфет-колоду и выудил из кармана плаща ключик. Друзья присмотрелись и различили в углу избы небольшую медную дверь. Открыв её, Потапыч махнул лапой.

– Вперёд.

И сам полез первым. За дверцей оказался абсолютно квадратный коридор. И стены, и потолок, и пол его были идеально гладкими и при этом светились каким-то умиротворяющим неярким светом.

– Что это? – опешил Шурка, который вошёл в коридор вслед за медведем.

– Да вы кто такие? – удивился в свою очередь Потапыч. – Откуда взялись, если про депутатский ход не знаете?

– Депутатский? – переспросил Лера, прикрывая дверь.

– Ну, да, – гордо выпятил грудь медведь.

Только теперь при нормальном освещении друзья различили на его каракулевой папахе кокарду с тремя буквами «L.R.S.» и поняли, что на нём надет вовсе не плащ, а чёрная свободно ниспадающая мантия, как у судей.

– Я депутат Лиги Разумных Существ от белых, чёрных и бурых медведей, в том числе от медведей гималайских, канадских, карьякских, малайских, индийского губача, североамериканского гризли и очкового медведя из Южной Америки.

– А куда мы идём?

– Как куда? Созывать внеочередное заседание Лиги. Ведь вы сами мне про рыбий ультиматум рассказали.

– Так и есть, – кивнул Лера, – но ведь Лига далеко, в восточной Африке на горе Килиманджаро.

– Да бросьте вы, – отмахнулся медведь, – тут идти-то всего пять минут.

– А, – первым догадался Шурка, – торсионные коридоры, которые сокращают расстояния в миллионы раз?

– Для меня привычнее название депутатский ход, – буркнул медведь и вновь достал ключ. – Всё, пришли.

Перед ними была такая же медная дверь, как в избе. Покинув депутатский ход, мальчишки оказались в круглом большом помещении с множеством медных дверей. Некоторые из них были просто громадными и больше походили на ворота. А были и такие, через которые пролезла бы только мышь.

– Тут ровно десять тысяч дверей, – объявил Потапыч. – Для представителя каждого семейства свой индивидуальный «депутатский ход». Стоит только объявить полный сбор, и изо всех уголков земли начнут прибывать депутаты.

– Прошу к лифту, – указал он лапой на стеклянный цилиндр, подпирающий потолок в центре помещения.

Друзья подошли к лифту, и его прозрачная дверь распахнулась. Внутри не было абсолютно ничего – ни кнопок, ни даже потолка. Казалось, что они стоят на дне стакана, только гигантского. Медведь назвал нужный этаж. Сверху неожиданно обрушился ослепительный оранжевый свет. Такой же, какой некогда парализовал и затянул их на борт летающей тарелки.

Оранжевый луч медленно поднимал вверх. Вспомнив, как вместе с бычком Филей их похитил Фу-Фью, мальчишки принялись крутить головами, помахивать руками, притопывать ногами – в общем, двигаться. Как ни странно, никакого паралитического воздействия этот оранжевый луч не оказывал. Потапыч посмотрел на гостей и словно мысли их прочёл.

– Лифт сделан по инопланетной технологии, – пояснил он и, когда лифт остановился, махнул лапой: – Прошу.

Первым делом медведь направился в бюро сообщений и разослал всем депутатам телеграмму-молнию, в которой объявлялось экстренное внеочередное заседание ЛРС.

– Любой депутат это может сделать, – пояснил он, – главное, чтобы основание было веским.

– А если никто не явится? – засомневался Лера.

– Явятся, – заверил медведь. – Только не все сразу. Полного сбора придётся ждать часа два.

– Пока суд да дело, – подмигнул он, – пошли в буфет. Здесь весьма вкусно готовят. К тому же, после зимней спячки я страшно голоден. Мы будем первыми посетителями в этом сезоне, и нам преподнесут вкуснятский сюрприз.

– В смысле, вкусный? – поправил его Лера.

– Ну, да, вкуснотищный, – облизнулся медведь.

– Нет, – стоял на своём Лера, – так неправильно говорить.

– Тогда вкуснотищенский.

– Тоже неверно.

– А, – махнул лапой медведь, – главное, что мы первые.

Каково же было удивление Потапыча, когда в буфете он обнаружил похожего на медведя коренастого увальня. Шуба у него была белая, а на груди и плечах – чёрная, словно он накидку на себя набросил. Чёрными у него были лапы и уши, а ещё два пятна на морде вокруг глаз. Присмотревшись, друзья различили среди этих чёрных пятен маленькие, почти кошачьи, глазки с вертикальными прорезями зрачков.

– Здравствуйте, госпожа Панда, – поклонился Потапыч.

Бело-чёрный зверь едва заметно кивнул в ответ и выудил из громадного блюда бамбуковый стебель.

– Всё жуёте? – нахмурился Потапыч, понимая, что не видать ему сюрприза ни вкусного, ни вкуснятского, ни вкуснотищного, ни тем более вкуснотищенского.

– Необходимость, – ухмыльнулась Панда. – У всех травоядных усваивается почти восемьдесят процентов пищи, а у панд только семнадцать процентов. Мы без постоянного

жевания умереть можем. А нам себя очень беречь надо – мы в красную книгу занесены, как вид, находящийся на грани вымирания. А вас, бурых медведей, пруд пруди.

– Вы бы детёнышей своих не бросали на произвол судьбы, – заметил Потапыч. – Глядишь, давно бы из вымирающих вышли.

– Это что такое вы имеете в виду? – насупилась Панда.