Только тут Лера вспомнил, что последний раз они ели ещё в Мурзиковом Причале.

– Сейчас бы сосисок жареных…

Оглядевшись, друзья обнаружили, что вдоль берега тянется сад. А в нём множество мандариновых, апельсиновых, лимонных и грейпфрутовых деревьев. Повсюду с веток свисали плоды. Одни только сформировались и были крохотными. Другие – покрупней, но всё ещё зелёные. Третьи с нежным румянцем на боках. И, наконец, четвёртые были совершенно спелые – жёлтого, оранжевого и даже красного цвета.

– Наверное, это сорта такие, которые плодоносят круглый год, – заметил Шурка, чавкая сочным апельсином.

Лера, успевший запихнуть в рот целиком сладкий мандарин, только промычал в ответ.

Уплетая фрукты, мальчишки сидели в тени лаврового куста. Неожиданно рядом с ними раздалась весёлая песенка.

– Апельсины, мандарины, как прекрасен этот мир! – пел весьма приятный мужской голос.

Удивлённые друзья переглянулись – что за чудеса?! В саду под деревьями никого не было.

– Апельсины, мандарины, как прекрасен этот мир! – опять пропел невидимый мужчина.

Только тут Лера догадался поднять голову. Присмотревшись, он заметил в кроне соседнего дерева птицу, похожую на скворца. Лапы у незнакомца оказались красно-бурыми, а клюв розового цвета. И туловище было розоватым. А голова, шея и крылья почти чёрными с зеленовато-фиолетовым отливом. Кроме того, на голове у него смешно торчали перья, похожие на уши.

– Это вы так красиво поёте? – с сомнением спросил Лера.

Услышав вопрос, птица подпрыгнула от удовольствия.

– Да, я, – сказала она бархатным баритоном[90]. – Позвольте представиться: розовый скворец Майн Ушастый.

Лера, который держал дома певчих птиц и знал о них многое, совсем растерялся.

– Извините, – подошёл он ближе. – Что-то я никак не пойму – с виду вы, действительно, ушастый розовый скворец, а поёте как настоящий оперный певец и называете себя майн. Может быть, майна? Но тогда это совсем другая птица. Ведь майна намного крупнее скворца, и голос у неё скрипучий и хриплый, а то, бывает, и вовсе каркает, как ворона.

– Это у меня имя такое – Майн, – пояснил скворец. – А фамилия – Ушастый.

Лера тотчас вспомнил собаку-девушку, которая с виду была настоящий водолаз, а называлась Доберман Пинчер. Всё понял и заулыбался.

– А меня Лерой зовут, – ткнул пальцем себя в грудь. – А это Шурка. Но почему у вас голос такой?

– Потому, что вы угадали, – артистично склонил голову розовый скворец. – И я на самом деле оперный певец. Закончил консерваторию при Ла Скала.

– Это театр такой в Риме, – обнаружил свои познания в области певчего искусства Лера.

– Верно, – обрадовался Майн. – Самый знаменитый театр в мире.

– Так это Италия? – показал Шурка рукой на сад и обернулся к берегу. – А это Средиземное море?

– Так и есть.

– Выходит, до горы Килиманджаро ещё шесть тысяч километров?

– Да тут недалеко, – махнул крылом розовый скворец. – Два дня лёту.

– А зачем вам Килиманджаро?

– Рыбы просили за них в Лиге Разумных Существ выступить, – пояснил Лера. – А вообще за нами пришельцы гонятся.

– Тогда вам лучше в человеческий город пойти, – заметил Майн. – Они там всё умеют. Даже судьбу по ладони выправляют.

– Как это?

Мальчишки посмотрели на свои ладони и не увидели ничего необычного. Скворец спорхнул с ветки, сел Шурке на руку.

– Видите, сколько у вас линий, чёрточек, точек и пересечений разных? – стал он тыкать клювом в ладонь. – Вот линия сердца, вот линия ума, а вот линия жизни. Настоящая карта судьбы. Что в ней написано, то непременно должно произойти.

– Как же тогда можно изменить судьбу?

– Ну, не знаю. В человеческом городе используют высокие технологии. Чуточку удлинят линию жизни, и ты уже живёшь не шестьдесят, а сто двадцать лет.

– А далеко человеческий город от горы Килиманджаро?

– Далековато. Я бы вас с удовольствием проводил, но прямо сейчас улетаю в составе фронтовой бригады артистов на юг Казахстана. Будем перед бойцами с концертами выступать между боями.

– Между боями?

– Ну, да. Там уже неделю война идёт.

– Какая война? – испугались друзья, решив, что инопланетяне добрались до Казахстана. – Там же океана нет!

– При чём тут океан? – удивился Майн. – Полчища марокканской саранчи напали на Чуйскую долину и пожирают всё на своём пути. Сейчас туда прибывают всё новые и новые силы розовых скворцов.

– А саранчи вы не боитесь?

– Тю! – удивился Майн. – Чего её бояться? Саранча весьма приятна на вкус. Главное, перед употреблением ей крылья и лапки оборвать. Мы, розовые скворцы, очень её за это уважаем. Выстраиваемся цепочкой перед наступающим противником и клюём саранчу до бесконечности.

Проводив Майна Ушастого с бригадой артистов на фронт, друзья задумались.

– Может, на самом деле у людей спрятаться? – растерянно почесал за ухом Шурка.

– И толку? – не согласился Лера. – Давай на Килиманджаро драпать. Во-первых, перед рыбами неудобно. Ведь обещали. А во-вторых, расскажем про инопланетян в Лиге Разумных Существ, и они всем миром за нас заступятся. Может, тогда и к собачьему дереву проберёмся и уйдём из этого времени.

Выслушав Лерины доводы, Шурка согласился.

– Как добираться будем? – посмотрел он на друга, настраиваясь на преобразование. – Опять по воздуху?

– Конечно, – кивнул Лера. – Так быстрей и легче, чем ногами топать.

– А в кого превращаемся?

– Только не в альбатросов, – предупредил Лера. – Не то опять в океан улетим. Надо такую птицу подобрать, чтобы нам с её инстинктами по пути было.

– Это как? – не понял Шурка.

– Всё просто. Килиманджаро в центре Африки находится, а мы на берегу Италии. Теперь надо определить, кто из птиц летит в тёплые края, в смысле, в Африку, и в них превратиться.

– Ну и кто? – посмотрел Шурка на Леру. – Я ни одну птицу не знаю, которая на юг улетает.

– А скворцы? – посмотрел на него Лера. – А дикие утки, а гуси… Во! – подскочил он. – Преврати нас в серых гусей. Они самые настоящие перелётные птицы. Очень выносливые. Могут целый день крыльями махать без остановки. И в море их не тянет, только если на реки и озёра.