скажу, что благодаря цветам моя мрачная комната тут же преобразилась. Тогда к чему все это? Виконт старается быть максимально любезным со мной? Это только пока он не знает всей правды. А что если он тоже ненавидит русских? Мне нужен еще один союзник, и как можно скорее. Виконт не из тех людей, кого можно безнаказанно дурачить.

К вечеру в мою дверь постучали, и я уже знала, кто это пожаловал. Генриетта – только она может стучать так громко и требовательно. Я закрыла портрет Морин пленкой – нечего тут пялиться на еще сырую работу.

– Его Милость просил передать, что сегодня к нему на ужин приглашена баронесса Макмайер. Лиззи принесет Вам еду в комнату.

У меня создалось впечатление, что Генриетте доставляет особое удовольствие сообщить мне эту ошеломительную новость, которая, впрочем, не произвела на меня никакого впечатления. Мне без разницы, с кем проводит вечера виконт. Зато я смогу выйти во двор и без проблем встретиться с Риком.

– О, спасибо. Вы очень добры, – улыбаюсь я. С этой ехидной лучше всего улыбаться.

– Можно взглянуть? – вздернула она бровь.

– Нет. Я никогда не показываю стадии своей работы.

Генриетта сжала губы в ниточку, оскорбленная моим отказом.

– Веселого Вам вечера, мисс Шахова.

– И тебе того же, – бросила я в закрытую дверь.

Она думает, что я расстроилась из-за того, что хозяин променял мое общество на встречу с высокопоставленной дамой. А вот нисколечко. Я хмыкнула и раскрыла портрет.

– Твой виконт себе уже новую пассию завел, – сказала я доверительно Морин.

Морин, как и мне, на это было наплевать.

К восьми вечера я сменила замызганные краской джинсы на легкие штаны. В доме было тихо. Крадучись, спустилась вниз и пересекла гостиную. Два голубка ужинали при свечах. С любопытством смотрю на гостью и едва не спотыкаюсь о ковер. Вместо аристократичной леди я увидела за столом жертву пластической хирургии. У баронессы Макмайер был микроскопический нос, раздутые до неприличия губы, рельефные скулы и длинные ресницы-веер; большая грудь и неестественно тонкая талия. Похоже, если пересчитать ей ребра, то можно не досчитаться парочку.

Баронесса что-то оживленно рассказывала виконту, а тот по обыкновению отмалчивался. Сгибаясь пополам от хохота, я выползла во двор, где немного успокоилась. Ах, девочки, что же вы с собой делаете? Зачем стираете уникальные черты своего лица, превратив себя в куклу? У меня, например, все настоящее и я очень горжусь этим.

Возле часовни обнаружила Рика. Он сидел на покошенной лавочке, а на коленях у него стояла чашка со спелой клубникой.

– Привет, – сказала я.

– Угощайся, – Рик протянул мне чашку с ягодами.

– Это очень любезно с твоей стороны. Почему часовня наглухо закрыта, не знаешь?

– Потому что заходить внутрь опасно, может обвалиться крыша. Здание требует капительного ремонта, а хозяину нет никакого дела до него. Он неверующий.

– Мистер Кент хромает, что с ним произошло?

– Упал с лошади, когда был мальчиком. Он хотел стать жокеем.

– Серьезно? – я отправила в рот большую клубнику и закатила глаза от удовольствия. – Должно быть, в детстве он был маленьким и худым.

– Да, но получил травму. Говорят, Его Милость больше никогда не садился на лошадь.

– Зачем же он тогда держит у себя целый табун?

– Положено виконтам разводить лошадей, вот и разводит. На них иногда гости катаются. А ты не желаешь покататься на лошадке?

– Даже не знаю, никогда не пробовала.

– Тебе понравится! Знаешь, как здорово ощущать под собой крепкое и теплое тело животного!

– Ну, может быть, когда-нибудь решусь, – неопределенно отвечаю. Не хватало еще себе ноги переломать для полного счастья. Я итак слишком часто со смертью заигрываю. – Слушай, Рик, я хотела спросить. Ты был вчера у своей матери?

– Да. Почему ты спрашиваешь?

– В сельской местности не было никаких происшествий?

– Я ничего не слышал. Все спокойно, как всегда. Там живут хорошие люди, какие могут быть происшествия?

– Ну не знаю, мало ли. А можно тебя кое о чем спросить? Прости ладно, что задаю тебе столько вопросов? Мне больше не с кем тут поговорить…

– Конечно, спрашивай.

– Почему умерла Морин? Я пишу ее портрет и постоянно думаю об этом.

– А, тебе любопытно. Ну, ее смерть окутана тайной. Морин утонула в Темзе. Его Милость тяжело переживал смерть своей жены.

– Он что, никогда не улыбается?

– Похоже, что разучился.

– Да, печально все это, – я прониклась острой жалостью к Стефану Кенту. Он так любит свою жену, иначе бы не заказывал ее портрет посмертно.

Мы еще немного поболтали с Риком, доели клубнику и распрощались. Когда возвращалась в дом, то увидела возле парадного входа виконта, на котором висла баронесса Макмайер. Чтобы не встречаться с ними, я спряталась за кустом в виде шахматного короля и подождала, пока они уйдут. В воздухе почему-то остро пахло вишней. Это что, у баронессы такие духи? Похоже, что да! Бедный Стефан, весь вечер нюхал этот ошеломляющий аромат.

Вдруг я почувствовала на себе чей-то взгляд. Посмотрев направо, увидела садовника, который наблюдал за мной. Я послала ему извиняющуюся улыбку и выбралась из кустов. Плохо, конечно, что мистер Скотт видел, как я прячусь от хозяина. Мое поведение должно быть естественным и не вызывать подозрений.

Когда путь был свободен, я пробралась к себе в спальню и вместо того, чтобы немного поработать, отправилась бродить по замку.

Оставалось еще одно место, куда не ступала моя нога – библиотека. Я повернула медную ручку и уверенно вошла в помещение. Решила выбрать себе книжечку на ночь, например, Диккенса в оригинале. Только вот где искать Диккенса среди всего этого великолепия? Библиотека поражала своими размерами и тонной хранившихся внутри книг. Сюда нужно приставить отдельного человека, а лучше двух, чтобы они навели здесь порядок.