«Краткое сказание о жизни и чудесах знаменитого исповедника Иисуса Христа святого Дрюона в назидание жителям Себура и паломникам, что приходят туда со всех концов христианского мира» — поскольку такою полное заглавие этого агиографического произведения, — описывает его в отрочестве как юношу, «наделенного всеми достоинствами духа и тела и которому было что показать людям с приятностью… Благородство крови и высокое рождение открывали ему путь к почестям…»

Однако этот столь блестящий молодой человек однажды избавился от всего своего имущества и в нищенских лохмотьях ушел куда глаза глядят по дорогам. Его приютила в Себуре, деревне, отстоящей на два лье от Валансьена, одна превосходная дама, вдова Ле Эр, воплощавшая для него, без сомнения, мать, которой он не знал. Покровительница поручила ему работу пастуха, но такое времяпрепровождение показалось ему слишком приятным, и он решил отправиться паломником в Рим. Вернулся, снова ушел. За двадцать лет он девять раз преодолел пешком путь от берегов Шельды до Тибра, пока болезнь не воспрепятствовала этим долгим путешествиям.

Жители Себура соорудили Дрюону, по его пожеланию, лачужку у церковной стены. Когда молния ударила в колокольню и пожар перекинулся на церковь, Дрюон отказался покинуть свою келейку, говоря, что вверяется воле Божией: либо она даст ему погибнуть в огне, либо спасет.

Церковь рухнула, но келья осталась невредимой, а Дрюона, казалось, не беспокоили ни дым, ни жар пламени.

С тех пор он стал «человеком Божьим»; к нему приходили из всех областей, просили о благословении и приносили дары, которые он спешил раздать беднякам.

Так он прожил еще много лет и умер почти семидесятилетним старцем.

Жители Карвена-Эпинуа, откуда он был родом, явились за его останками, чтобы доставить их в семейную усыпальницу. Но, когда повозка доехала до границы Себура, тело, согласно легенде (которая и тут не уступает сказаниям о других святых), сделалось таким тяжелым, что повозку словно пригвоздило к земле, и даже четыре сильные лошади не смогли ее сдвинуть. Пришлось с великой торжественностью, устроенной местным клиром, поворачивать назад, к церкви, где святого Дрюона и погребли рядом с купелью. Это было отнюдь не последним его чудом.

Ибо чудеса вокруг его могилы вскоре стали множиться. Дама Ле Эр, пережившая своего бывшего протеже, привела туда одну деревенскую женщину, которой вывих руки не оставлял ни сна, ни покою. И когда они встали перед могильным камнем, тот приподнялся, опрокинув купель. Несчастная засунула в могилу больную руку, а когда вынула, «та была столь же здоровой, как и другая» и всякая боль исчезла.

Тогда к себурской церкви хлынули недужные, принося в дар либо деньги, либо ювелирные изделия.

Ферран Португальский, граф Фландрии и Эно, враг короля Филиппа Августа и его противник в Бувинской битве, решил завладеть этими богатствами. Он отправил одного из своих прево, чтобы вывезти сокровища из Себура, пообещав за это добиться канонизации Дрюона папскими властями. Но когда обоз переезжал через Шельду в Конде, мост рухнул и весь эскорт свалился в реку.

Тогда тот же граф Фландрский велел перевезти мощи святого в Бинк, чтобы выставить их на обозрение народу и получить от этого доход. Но исцеления тотчас же прекратились; так что через девять лет сочли более разумным вернуть их в себурскую церковь, где к ним вернулась чудодейственная сила.

Из всех исцелений, которые там произошли, самое знаменитое относится к последним годам XIII века. Другой граф Эно, Жан д’Авен, который был также графом Голландским, ужасно страдал от мочекаменной болезни. Многие же придворные уверяли его, что излечились от этой хворобы по заступничеству святого Дрюона. Жан д’Авен решил отправиться в Себур. И когда, оказавшись перед могилой, он высказал свою просьбу, «у него тут же вышли три камня размером с лесной орех, называемый у нас бородатым, которые он оставил в церкви в память о чуде, добавив к ним очень богатую и ценную золотую ткань, чтобы украсить алтарь».

Церковь чтит память святого Дрюона, вписанного в римский мартиролог, 16 апреля, в день его смерти.

Поскольку он считался покровителем пастухов, статуи изображают его в пастушеском одеянии, с ягненком на коленях. Он защитник мелкого скота, к нему обращаются также ради благополучного разрешения рожениц, излечения болезней поясницы и мочевого пузыря. Кроме Карвена и Себура ему посвящены часовни или алтари в десятке приходов Дуэзи и Камбрези, вплоть до Реймсской епархии. Многие из них стали местом паломничества. У святого Дрюона были свои литании на латыни и песнопения на французском; до начала этого века в Камбре, Лилле, Турнэ, Дуэ и Валансьене существовали братства Святого Дрюона.

Поскольку я упоминал святого Дрюона в «Проклятых королях», однажды мне пришло любопытное письмо от Мориса Тореза, самого известного из генеральных секретарей коммунистической партии и уроженца тех самых мест. Он писал мне, что помнит, как ребенком участвовал в процессии к часовне Святого Дрюона в Карвене. Шествие устраивали в понедельник Троицына дня, после чего из колодца Святого Дрюона доставали воду, обладавшую свойством излечивать животных и небольшое количество которой жители деревни всегда хранили в доме, чтобы кропить комнаты в случае грозы.

Сегодня, кажется, культ святого Дрюона лучше всего сохранился в Виз-ан-Артуа, где церковная кафедра украшена резными барашками. Там продолжают выносить его статую в понедельник Троицына дня.

Никто не удивится, если я признаюсь, что всегда ношу на себе медальончик с изображением этого покровителя-тезки.

Что же сталось с Дрюонами из Карвена или Эпинуа в последующие века, после того как они произвели святого? Сражались ли они в битвах при Бувине, при Куртрэ, при Монт-ан-Певеле и с какой стороны? Чьими вассалами были — графов Фландрии, Эно, Артуа или королей Франции? Похоже, они смогли уцелеть, хотя и не процветали, под последовательно сменявшимся владычеством Бургундии, Австрии и Испании. За отсутствием документов о них ничего не известно вплоть до Пиренейского и Нимегского договоров, то есть до присоединения валансьенской части Эно к Французскому королевству.

И вот, в конце XVII века, словно от скрытого в туманах времени ствола отделяются три солидные ветви: Дрюоны из Бюзиньи, Дрюоны из Като и Дрюоны из Сент-Амана.

Ветвь из Бюзиньи, самая старинная, особенно замечательна долголетием своих представителей. Восемьдесят, восемьдесят шесть лет и даже девяносто четыре года — исключительный возраст для той эпохи, а вышедшие из этого рода землевладельцы, эшевены и священники часто его достигали.

Дрюоны из Като скромно входят в Историю благодаря Франсуазе Аделаиде Дрюон, дочери королевского советника, которая станет матерью барона Камбронна, генерала и первого гренадера Франции, знаменитого своим звучным словцом, произнесенным на поле боя при Ватерлоо, прежде чем его, окровавленного, унесли в лазарет.

Ее потомство было многочисленным, поскольку в ответвлении Камбронн-Дрюон удалось насчитать чуть не тысячу бракосочетаний, среди которых союзы с Сультами Далматинскими, Анри Мартенами, Одилонами Барро, Кантенами-Бошарами. Эти люди были рождены, чтобы давать свои имена улицам.