Также вы можете обнаружить конфликт между «возбуждением» и «запретом», где у одной «части» есть прекрасные идеи и она хочет двигаться вперед, а другая «часть» хочет, чтобы человек сдерживал себя. Она запрещает двигаться вперед. Однажды я работал с человеком, у которого были прекрасные идеи для собственного бизнеса, но какая-то его «часть» хотела, чтобы он продолжал работать на государственной службе, потому что это «безопасно». В итоге у него возникли две отдельные идентичности, воевавшие друг с другом. Когда он думал о том, чтобы уволиться с работы и начать свой бизнес, то начинал беспокоиться. А когда он думал о том, чтобы остаться на работе, то впадал в депрессию.

Работая с такими конфликтами, вы увидите разную физиологию для каждой «части» или для каждого убеждения. Человек, который хотел начать собственный бизнес, описывал свои планы высоким тоном голоса, говорил быстро, смотрел вверх и вправо (визуальное конструирование) и жестикулировал левой рукой. А о безопасности он говорил медленно, низким тоном голоса, и его левая рука неподвижно лежала на колене. Чтобы выяснить, нет ли здесь внутреннего конфликта, можно понаблюдать за клиентом, когда он описывает желаемый результат. Если вы не видите симметрии тела с точки зрения жестикуляции (обе руки движутся одновременно и одинаково), это может означать, что здесь могут быть какие-то конфликтующие убеждения.

Процесс, который многие люди, изучавшие НЛП, часто используют для интеграции двух конфликтующих «частей», – это визуальное сжатие (visual squash) 1. Типичное визуальное сжатие, когда мы интегрируем два паттерна поведения или объединяем два якоря, не сработает, если у вас есть две «части», которые слишком сильно отличаются друг от друга. Эта техника не сработает, если клиент ассоциирован с одной из этих двух «частей», а к другой «части» относится негативно. Я приведу типичный пример такой ситуации.

Один мой клиент проходил очень трудный процесс горевания после неожиданной смерти близкого родственника. Он начал много есть и набрал большой лишний вес. У него был мощный конфликт между двумя аспектами его идентичности. В детстве он был довольно полным и поэтому плохо относился к себе. Он почти все время испытывал страх, и мир казался ему большим и ужасным. Но в подростковом возрасте он стал быстро расти и превратился в высокого мускулистого парня, похожего на актера Тома Селлека. Теперь он считал, что ему все нипочем.

В процессе нашей работы мы начали сортировать и идентифицировать каждую «часть». Мы выяснили, что одна его «часть» полна беспокойства, сожалений, и у нее даже развилась паранойя по поводу ядерной войны. Другая его «часть» была очень самоуверенна и полагала, что он может добиться успеха во всем, чего только пожелает. Каждая из этих «частей» была связана с определенным временем в его жизни. «Параноидальная» сторона была почти полной противоположностью «самоуверенной» стороны. В каждой было то, чего не было в другой.

Я попросил его диссоциироваться от обеих «частей» и представить себе каждую из них: как они выглядят, что и как говорят, как двигаются – у него на ладонях. По мере того как он описывал «части», становилось ясно, что каждая из них определена только относительно другой, как материя и антиматерия или как коммунист и антикоммунист (один не может существовать без другого). Когда он идентифицировал себя с аспектом своей идентичности, которая «может все», то другую «часть» считал слабой и бесполезной. Когда же он идентифицировал себя с «частью», испытывавшей паранойю, то говорил, что другая «часть» не имеет отношения к реальности, как будто он ее просто придумал. Идентичность одной «части» несла в себе то, чего не было в другой, и наоборот.

Я понимал, что не смогу просто объединить два якоря или использовать гипнотическую технику, чтобы соединить два образа. Интеграции не получится, потому что тут задействованы убеждения. Если бы я попробовал это сделать и добился успеха, уверен, это привело бы к полной дезинтеграции его мыслительного процесса. Мне нужно было очень осторожно позволить ему рассортировать эти две «части». Я диссоциировал его от каждой из них и попросил его представить их обе у него на ладонях.

По мере того как каждая из «частей» принимала более отчетливую форму, становилось ясно, что нам была нужна новая система верований, которая бы включала в себя обе конфликтующие идентичности. Для этого мы «структурировали» намерение каждой части (с помощью вопроса «Если вы это получите, что это вам даст?»), пока не нашли общие намерения для каждой части. Затем мой клиент смог объединить эти части в новую идентичность, в новый образ себя, на более высоком логическом уровне мышления. Здесь уместно одно предупреждение: очень важно найти общие намерения для каждого аспекта идентичности, прежде чем пытаться их интегрировать. Иначе, как я уже сказал, мы рискуем спровоцировать дезинтеграцию мыслительных процессов у клиента.

Цель интеграции диссоциированных аспектов идентичности человека состоит в том, чтобы создать новый образ себя. Возвращаясь к внутреннему конфликту моей матери, когда она объединила эти две «части» себя («мать» и «любительницу модных курортов»), появился очень интересный образ. Перед ней вдруг возник мерцающий, яркий, огромный Меркурий с крыльями на голове, но с большими ногами, твердо стоящими на земле.

Примечание редактора. Почти всю жизнь Ди страдала от астмы и аллергии. У нее была особенно серьезная аллергия на кошек. Роберт попросил Ди сравнить ее текущее состояние (астма и аллергические реакции на кошек) с желаемым состоянием (чувствовать себя и вести себя в присутствии кошек как здоровый человек). Когда Роберт спросил Ди, что мешает ей достичь ее цели – здоровья, у нее возникло чувство, которое она описала как «я беспомощна и ничего не стою», и при этом она испытывала гнев. Роберт заякорил это чувство и попросил Ди, чтобы она позволила этому чувству вести ее назад во времени, в тот момент, когда оно возникло. Она вспомнила серию ситуаций, когда ее родители ссорились и не обращали на нее внимания. Тогда она была очень маленькой и еще даже не умела говорить. Всегда удивительно, как можно заякорить какое-то чувство и использовать его, чтобы вести клиента в прошлое и найти его источник, иногда даже в младенческом возрасте. Обычно это самый простой и самый быстрый способ добиться возрастного регресса и найти причину проблемного импринта.

Ди вспомнила, как она лежит в коляске, плачет, ей нужно внимание, но на ее плач никто не реагирует, потому что родители ссорятся. В этой точке в работе с Ди Роберт использовал процедуру реимпринтинга, описанную в главе 4, приспособленную к к конкретному случаю Ди.

Часто, когда мы помогли человеку добавить соответствующие ресурсы, необходимые для разрешения ситуации, в которой возникло ограничивающее убеждение, у него все равно еще нет всех нужных ресурсов, организованных таким образом, чтобы он смог достичь желаемой цели. Как уже говорилось, часто эти ресурсы находятся в отдельных «частях» или аспектах идентичности человека и не могут быть интегрированы так, чтобы к ним можно было получить доступ.