поскольку она была ребенком его матери, а не отца. Хотя он любил Люси, у них было очень мало общего, и посторонние люди, как правило, не верили, что они вообще родственники, учитывая, что Люси была маленькой и светловолосой. Сегодняшний визит Страйк совершал из чувства долга, а не из удовольствия, и ожидал, что ему придется нелегко в течение нескольких часов.

— Как все прошло? — спросил он, направляясь по дороге под грозящим дождем небом.

— Не то, что я ожидала, — призналась Робин, которая прошла несколько кварталов от храма, прежде чем нашла кафе с местами на улице, где из-за прохладного дня не было подслушивающих. — Я думала, что здесь будет больше огня и серы, но нет, здесь сплошная социальная справедливость и свобода сомневаться. Правда, все очень хитро — фильмы показывают на экране кинотеатра, а за кадром играет Дэвид Боуи…

— Боуи?

— Да, “Герои”, но главная новость в том, что папа Джей был там лично.

— Он был там?

— Он очень харизматичен.

— Он должен быть, — хмыкнул Страйк. — Кто-нибудь пытался завербовать тебя?

— Не совсем, но на выходе меня перехватила блондинка, которая, как я думаю, знает, сколько стоила одежда Пруденс. Сказала, что надеется, что мне понравилось, и спросила, есть ли у меня вопросы. Я сказала, что все это было очень интересно, но я не проявила особого интереса. Она сказала, что надеется увидеть меня там снова.

— Прикидываешься недотрогой, — сказал Страйк, который только что почувствовал на лице первые капли ледяного дождя. — Хороший заход.

— На выходе мне пришлось бросить в ведро для сбора денег двадцатифунтовую купюру, — сказала Робин, — учитывая, что у меня с собой сумочка за пятьсот фунтов. Но я убедилась, что мальчик на входе видел, сколько я даю.

— Возьми из наших мелких денег, — сказал Страйк.

— И я… Вау, — сказала Робин, наполовину смеясь, наполовину пораженная.

— В чем дело?

— Я… ничего.

Два молодых американца — высокие, упитанные, бородатые и в бейсбольных кепках — только что заняли место через два столика от Робин. На одном из них была рубашка-поло, на другом — футболка NASCAR с именем Джимми Джонса и большой 48-й номер.

— Ничего важного, я расскажу тебе позже, — сказала Робин. — Просто хотела поговорить по сути. Я отпущу тебя, если ты едешь к Люси. Увидимся в понедельник.

Страйк, которому не особенно хотелось терять возможность отвлечься разговором с Робин, направляясь по направлению к встрече, которой он так боялся, попрощался и продолжил путь, чувствуя, как дурное предчувствие становится все сильнее. Люси, судя по голосу, была в восторге от того, что он приедет, и это делало перспективу сообщить ей новость еще менее приятной.

На большом дереве магнолии в палисаднике Люси и Грега в этот прохладный мартовский день, естественно, не было цветов. Страйк постучал в дверь, которую почти сразу же открыл его любимый племянник Джек.

— Черт возьми, — сказал Страйк. — Ты вырос примерно на восемь дюймов с тех пор, как я видел тебя в последний раз.

— Было бы странно, если бы я уменьшился, — сказал Джек, ухмыляясь. — Ты похудел.

— Да, но мне нужно было скинуть вес, — сказал Страйк, вытирая ноги о половик. — Ты поймешь, когда достигнешь моего возраста… Я принес это для тебя, Люка и Адама, — добавил он, протягивая Джеку сумку.

Теперь в зале появилась Люси и, услышав эти слова, обрадовалась Страйку. Ранее она выражала недовольство тем, что он так явно благоволит к ее среднему сыну.

— Это прекрасный сюрприз, — сказала она, обнимая брата. — Люк сейчас на футболе с Грегом, Адам наверху. Проходи, я только что достала из духовки банановый хлеб.

— Пахнет замечательно, — сказал Страйк, проходя за ней на кухню, стеклянные двери которой выходили на лужайку. — Дай мне немного. Я все еще не дотягиваю до своего веса.

— Я так рада, что ты позвонил, потому что я немного волнуюсь за Теда, — сказала Люси, доставая из шкафа пару маленьких тарелок. Тед был их овдовевшим дядей, который жил в Корнуолле. — Я позвонила ему сегодня утром, и он рассказал мне ту же историю, что и в прошлый раз, когда я звонила, слово в слово.

— Думаю, ему одиноко, — сказал Страйк, садясь за кухонный стол.

— Возможно, — с сомнением сказала Люси, — но я подумала, что могла бы поехать увидеться с ним. Может, ты тоже поедешь?

— Да, только предупреди немного заранее, — сказал Страйк, испытывая знакомое чувство скованности, которое часто вызывала у него Люси, когда от него требовали немедленного принятия обязательств по будущим делам, и часто приходилось сталкиваться с ее раздражительностью, когда он не мог мгновенно вписаться в ее планы. Однако сегодня Люси просто положила перед ним кусок бананового хлеба, а вскоре после этого поставила кружку чая.

— Итак, почему ты пришел? Не то чтобы я не была рада тебя видеть.

Не успел Страйк ответить, как появились Джек и Адам, каждый из которых держал в руках по луку Air Storm Firetek Bow, купленному Страйком с явной целью вывести сыновей Люси в сад, пока он будет с ней разговаривать.

— Это потрясающе, — сказал Адам Страйку.

— Рад, что тебе нравится, — сказал Страйк.

— Корм, ты не должен был этого делать! — сказала Люси, явно обрадованная тем, что он это сделал. Учитывая, сколько раз он забывал о днях рождения своих племянников, Страйк прекрасно понимал, что эти подарки можно назвать просроченными. — Жаль, что идет дождь, — сказала Люси, выглядывая из окна в сад.

— Не сильный, — сказал Страйк.

— Я хочу попробовать, — сказал Джек, подтверждая свое положение любимчика дяди. — Я надену ботинки, — бросил он матери, поспешно выходя из кухни. К облегчению Страйка, Адам последовал за своим старшим братом.

— Итак, почему ты здесь? — снова спросила Люси.

— Я бы предпочел поговорить, когда мальчики нас не слышат, — сказал Страйк.

— О Боже — ты заболел? — в панике спросила Люси.

— Нет, конечно, нет, — сказал Страйк. — Я просто…

Джек и Адам спешно вернулись на кухню, оба несли сапоги-веллингтоны.

— И плащи, мальчики, — сказала Люси, разрываясь между опасениями по поводу того, что Страйк собирался ей сказать, и потребностями своих сыновей.

Наконец, когда оба мальчика, накинув плащи, скрылись под дождем, Страйк прочистил горло.

— Хорошо, я хотел бы поговорить с тобой о деле, за которое я только что взялся.

— Ох, — сказала Люси, выглядевшая несколько успокоенной. — Зачем?

— Потому что, если мы добьемся успеха, на что сейчас мало шансов, но если мы добьемся, есть шанс, что об этом напишут в прессе. И если это случится, то есть небольшой шанс, что там будет что-то о нас — о тебе и обо мне. И это что-то может быть раскопано.